Поздно утром Мэтт проснулся при первом движении Джима и потом просыпался и засыпал одновременно с ним до полудня, когда оба встали и оделись.
- Я пойду куплю газету и хлеб, - сказал Мэтт. - А ты свари кофе.
Слушая, Джим бессознательно перевел взгляд с лица Мэтта на подушку, под которой лежал сверток, завернутый в пестрый платок. Мгновенно лицо Мэтта исказилось от ярости.
- Смотри, Джим! - прорычал он. - Тебе придется играть без обмана. Если ты меня подведешь, я тебя прикончу. Ясно? Я тебя сожру. Ты сам это знаешь. Прокушу тебе глотку и сожру, как бифштекс.
Его загорелая кожа побагровела, а оскаленный рот обнажил прокуренные зубы. Джим вздрогнул и невольно сжался. На него смотрела сама смерть. Только прошлой ночью этот темнокожий человек собственными руками задушил другого, и от этого он не стал спать хуже. Где-то в глубине души у Джима было трусливое сознание вины, потому что весь ход его мыслей оправдывал угрозу приятеля.
Мэтт вышел, оставив его дрожащим от ужаса. Потом лицо его искривилось от злобы, и шепотом он бросал неистовые проклятия в сторону закрытой двери. Вспомнив о драгоценностях, он кинулся к постели, нащупывая под подушкой сверток. Он сжал его в пальцах, чтобы удостовериться, что бриллианты на месте. Убедившись, что Мэтт не унес их, он, виновато вздрогнув, посмотрел на керосинку. Потом быстро зажег ее, наполнил у раковины кофейник и поставил его на огонь.
Когда Мэтт вернулся, кофе уже кипел. Пока он резал хлеб и выкладывал на стол масло, Джим разлил кофе.
Лишь усевшись за стол и отхлебнув несколько глотков кофе, Мэтт извлек из кармана утреннюю газету.
- Мы угодили пальцем в небо, - сказал он. - Я говорил тебе, что боюсь подумать, до чего богатый улов. Погляди-ка сюда. - Он указал на заголовки первой страницы:
БЫСТРОКРЫЛАЯ НЕМЕЗИДА НАСТИГАЕТ БУЯНОВА,
УБИТ ВО СНЕ ПОСЛЕ ОГРАБЛЕНИЯ КОМПАНЬОНА.
- Вот оно! - воскликнул Мэтт. - Он обокрал своего компаньона, обокрал его, как самый последний вор.
- "Пропало драгоценностей на полмиллиона", - прочел Джим вслух. Он опустил газету и изумленно воззрился на Мэтта.
- А что я тебе говорил? Много мы понимаем в драгоценностях! Полмиллиона! А я-то от силы рассчитывал на сто тысяч. Валяй, читай дальше.
Они читали молча, склонив головы над газетой. Стыл нетронутый кофе. То и дело кто-то из них громогласно изумлялся какому-нибудь ошеломившему его факту.
- Хотел бы я посмотреть на рожу Метцнера, когда он сегодня утром открыл сейф, - злорадствовал Джим.
- Он сразу указал властям на дом Буянова, - пояснил Мэтт. - Читай дальше.
- "Собирался отплыть вчера вечером на "Саджоде" в Индийский океан отъезд задержался из-за непредвиденной погрузки..."
- Вот почему мы застали его в постели, - перебил Мэтт. - Это такая же удача, как выигрыш в лотерее.
- "Саджода" отчалила сегодня в шесть утра".
- А он не поспел на нее, - заметил Мэтт. - Я видел, что будильник поставлен на пять часов. Времени у него вполне бы хватило - только тут подоспел я и сыграл с его временем шутку. Читай.
- "Адольф Метцнер в отчаянии - знаменитая Хейторнская нитка жемчуга великолепно подобранные жемчужины - оценивается специалистами от пятидесяти до семидесяти тысяч долларов".
Джим передохнул, скверно и торжествующе выругался и заключил:
- И эти чертовы устричные яйца стоят такую уйму денег! - Он облизнул губы и добавил: - Они и впрямь красавчики!
- "Большой бразильский бриллиант, - продолжал он. - Восемьдесят тысяч долларов - много ценных камней чистой воды - несколько тысяч мелких бриллиантов стоимостью не менее сорока тысяч".
- Да, стоит все как следует разузнать о бриллиантах, - добродушно усмехнулся Мэтт.
- "Точка зрения сыщиков, - читал Джим. - Воры, очевидно, были в курсе дела - ловко следили за действиями Буянова, - вероятно, знали о его замысле и выследили его до самого дома, куда он возвратился с награбленным".
- Ловко, черта с два! - взорвался Мэтт. - Вот так и создается слава... в газетах. Откуда мы могли знать, что он обокрал компаньона?
- Как бы то ни было, товар у нас, - ухмыльнулся Джим. - Давай еще разок поглядим.
Пока Мэтт доставал пестрый сверток и развязывал его на столе, Джим проверил, заперта ли дверь и закрыты ли задвижки.
- Ну, разве не красота! - воскликнул Джим, взглянув на жемчуг. Некоторое время он не мог оторвать от него глаз. - Выходит, он стоит пятьдесят, а то и все семьдесят тысяч.
- И женщины любят эти штучки, - заметил Мэтт. - Они все сделают, чтобы их заполучить, - продадут себя, пойдут на убийство, на все что угодно.
- Как и мы с тобой.
- Ничего подобного! - возразил Мэтт. - На убийство я пошел не ради этих камешков, а ради того, что я смогу за них получить. В этом-то вся разница. Женщинам нужны эти драгоценности для себя, а мне они нужны ради женщин и всего остального, что я за них получу.
- Счастье, что мужчины и женщины не хотят одного и того же, - заметил Джим.
- Из этого и складывается коммерция, - согласился Мэтт. - Из того, что люди хотят разное.