— Это я, что ли?
— Это ты…
— И ты собираешься смотреть на меня? — притворно возмутилась Наташа.
— Ужас как собираюсь, — смиренно признался Сергей. — Готов не есть, не пить, не спать, не работать в коммерческой палатке — только бы смотреть на это чудо природы. Чудо жизни!
— Значит, я — чудо?! Ах ты, нахал!
Сергей тотчас же спрятал голову под подушку. Наташа забарабанила по ней кулачками:
— Вот тебе, вот тебе, чтобы не был таким нахальным нахалом!
— Сдаюсь! — крикнул он из-под подушки. — Наташа, обещаю впредь быть не нахальным нахалом, а просто нахалом! Помилуй!
— Ладно, так уж и быть, вылезай оттуда, — смилостивилась Наташа. — Прощаю на первый раз.
— А что в этом плохого? — Виноватый, он выбрался из-под подушки. — Ты такая красивая, Наташка, что я просто не могу не смотреть на тебя. Почему ты стесняешься своего тела? Своей красоты?
— Потому что потому.
— Ну вот посмотри на меня, любимая. — Сергей сел на кровати, закрыв одеялом себя по пояс. — Я, может, не Геркулес, но и не отвратителен, верно? Если тебе нравится на меня смотреть — я не возражаю.
Он действительно не был похож на Арнольда Шварценеггера, плакаты с которым продавались даже в Кропоткине. Но его смуглое, мускулистое тело взволновало Наташу. Она смущенно опустила глаза.
— Ты такой красивый, Сережа…
— Правда? — обрадовался Сергей. — А если я сейчас встану во весь рост?
— Ой, нет, не надо. Пожалуйста, не надо!
— Тогда позволь мне смотреть на тебя…
Сергей медленно стянул одеяло, обнажая красивые девичьи груди, каждая из которых могла уместиться в его ладони, — мечта каждого мужчины, хоть многие и говорят, что предпочитают обширный бюст — врут! И дальше — гладкую кожу живота и смуглый треугольник волос в низу его, и матовую белизну длинных ног…
— Какая же ты красивая, Наташка, — зачарованно вырвалось у Сергея. — Ты — богиня…
— Ой, да ну тебя! — Она натянула одеяло до подбородка.
— Ты все же боишься меня, любимая? Наташа, ты моя любимая, я только и делаю, что думаю о тебе! И сейчас, когда я вижу это… Я… я не знаю, что со мной происходит. Я счастлив, Наташка! Понимаешь? Я счастлив, как никогда прежде не бывал счастлив! Это самое лучшее чувство, которое я знаю.
— А ты не врешь?
— Разве такое возможно?
— Ну, я не знаю… все получилось так быстро, я и понять не успела, что происходит, почему я тебе позволяю… Я и сейчас не могу понять, почему…
— Но ты же говорила, что тебе хорошо со мной, Наташа!
— Да, хорошо…
— Тогда почему ты боишься? Почему стесняешься? Ты — красивая женщина, а это ведь — основа всей мировой культуры. Ты — наслаждение, доступное лишь избранным, ты — напиток богов! Наташка, я безумно счастлив, правда-правда, и я хочу, чтобы это было всегда.
— Ты так говоришь… никто не говорил мне такого… Сережа, мне хорошо с тобой, да… Но, я боюсь, Сережа.
— Чего же ты боишься, моя Наташка?
— Что это быстро кончится. Ты такой красивый, такой умный, я по сравнению с тобой просто… просто…
— Красавица, — подсказал Сергей.
— Дура. — И посмотрела на него, как смотрит провинившаяся школьница на строгого учителя.
— Ничего подобного! — возразил Сергей. — Не мечтай, я все равно не поверю, что ты дура. Посмотри на мой профиль, — повернулся он к ней боком. — Разве он не внушает доверия?
— Внушает, — неуверенно сказала Наташа.
— Так вот, — важно заявил Сергей. — Этот профиль говорит: ты не просто красивая женщина, ты еще и умница, каких в Москве поискать надо.
— Ты опять нахальничаешь! — рассердилась Наташа. Она тоже села на постели и принялась колотить кулачками по его груди. — Вот тебе за это, вот!
Сергей нырнул под ее руки, обнял Наташу за талию, прижался щекой к ее животу.
— Я ничего больше не хочу, — прошептал он. — Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Остановись, остановись, ничего больше не нужно…
Наташа уже не колотила его, а ласково перебирала пальцами волнистые каштановые волосы.
— Ох, Сережа, ты, наверное, обманываешь меня, ну признайся…
— Ни за что! Потому что больше не в чем признаваться. Ты знаешь обо мне все. И это — правда. Я люблю тебя, Наташка.
— И все равно мне страшно. Мы почти не знаем друг друга, все очень быстро получилось, и мне… так хорошо с тобой, Сережа, так хорошо, я… я тоже люблю тебя. Ничего не могу поделать с собой, я твоя — вот и все… Ты не обманешь меня, Сережа?
— Ни за что! — по привычке успокоил Сергей, но увидел в ее глазах слезы, нежно прикоснулся ладонями к ее щекам, поцеловал приоткрытые теплые губы. — Нет, Наташа. — Он стал совсем серьезен. — Мы теперь всегда будем вместе, будем рядом. Знаешь, я даже не хочу возвращаться домой. Мы будем вместе работать, а потом вместе возвращаться сюда. Теперь и час, и полчаса я не могу прожить без тебя.
— А как же твои родители? Что они скажут?
— Не знаю, да и знать не хочу. Я позвоню им, скажу, чтобы не ждали, не беспокоились, вот и все. Хочешь, мы поженимся? Ты будешь моей законной женой, а потом придумаем, где жить.
— Нет, так не делается. Нужно мне с твоими родителями познакомиться, а тебе — с моей мамой, потом уж думать о женитьбе.
— Наташка, я сделаю все, как ты скажешь.
— Давай подождем немного?
— Давай! Но сейчас я уже не могу ждать. — Он бережно положил ее на постель. — Я тебя хочу зацеловать до смерти! Признавайся, а ты хочешь этого?
— Хочу…
Их губы слились в долгом, страстном поцелуе, а потом Сергей стал целовать ее шею, грудь. Его голова опускалась все ниже и ниже… Наташа застонала и прикрыла глаза. В эту ночь ее представления об интимной жизни совсем изменились. То, что казалось грязным, постыдным, невозможным для порядочной женщины, вдруг стало естественным, приятным, радостным. Сергей убедил ее, что, если мужчина и женщина любят друг друга, они могут делать в постели абсолютно все — если это доставляет удовольствие обоим.
Холодный, резкий ветер подсушил московские улицы. Когда выглядывало солнце из-за туч, его лучи казались вполне весенними, теплыми. Только не часто оно радовало москвичей.
Однако Наташа и Сергей не замечали пасмурного неба и холодного ветра. Горячие, любящие глаза друг друга согревали их и светили им.
Улучив момент, когда у витрин палатки не стояли покупатели, Сергей наклонился и поцеловал Наташину коленку.
— Не безобразничай! — погрозила она пальцем. — Что же о нас люди подумают?
— Наверное, подумают… что я поцеловал твою коленку.
— Да уж не сомневайся! — фыркнула Наташа. — А еще — что мы ведем себя нехорошо.
— Ты или я? — уточнил Сергей.
— Оба. Ты — потому что пристаешь ко мне, а я — потому что позволяю тебе.
— Это разве нехорошо? Это просто ужасно для тех, кто увидит и подумает. Им же тоже захочется поцеловать твою коленку. А это недосягаемое желание. Представляешь, как возмутятся?
— И не подумаю представлять. — Наклонилась и чмокнула Сергея в губы. — Что бы я делала без тебя в этой палатке?
— А я делал. Сидел тут в гордом одиночестве и с тоской думал: так и жизнь пройдет, как прошли Азорские острова. Помнишь Маяковского? Это он сказал. А теперь я и представить не могу более приятного занятия, чем коммерческая торговля. Когда рядом сидит Наташка моя. Да я бы чем угодно стал заниматься с радостью, только бы ты была рядом. — Он наклонился и снова поцеловал ее коленку.
— Так хорошо… — прикрыла глаза Наташа. — Ну почему мне так хорошо с тобой, Сережка?
— Потому, что я умный, обаятельный, в торговле работаю, — стал перечислять, загибая пальцы, Сергей.
— Ох, ох, какой задавака! Да я тебя совсем не знаю. Ты кто такой будешь?
— Да я и сам забыл, — растерялся Сергей. — Но у меня же все записано. Давай посмотрим. — Он откинул волнистую прядь со лба, наклонил голову к Наташе. — Почитай, что там написано? Должно быть: Сергей Мезенцев, одуревший от счастья рядом с прекрасной девушкой Наташей. Ничего не изменилось?