— О, это уже глупости? — еще больше удивилась Лариса. — Почему же ты раньше об этом не подумал, когда мне их говорил? Понимаю, понимаю, лимиточка не разделяет твои сексуальные изыски, приходится говорить с ней о весенних звездах. Верно, Сережа?
Наташе очень хотелось ударить эту вульгарную даму. Они будут драться в подземном переходе из-за парня, а он будет стоять и смотреть? Даже если он — ее счастье — никогда!
— Послушай, Лариса, — с тихой угрозой процедил Сергей. — Ты видишь, что я не один? Пожалуйста, веди себя прилично!
— Вижу, мой милый, прекрасно вижу! — злобно искривила губы Лариса. — Выгуливаешь свою лимиточку. Она хоть понимает, с кем связалась? Я-то прекрасно знаю, уж сколько твоих увлечений вытерпела! Но мы ведь договорились — до свадьбы ты волен поступать, как считаешь нужным, гуляй, пока молодой. А вот чтобы вежливой быть со всякой новой тварью, — извини, такого уговора не было. Или я что-то перепутала? Или придумала, а, Сережа?
Наташа сорвалась с места и побежала, расталкивая прохожих.
— Наташа! Подожди, Наташа! — Сергей с ненавистью посмотрел на Ларису, она отступила на шаг, но не испугалась. Злорадство светилось в ее глазах. — Ну ты и стерва, Лариса! Я и раньше догадывался об этом, но теперь точно знаю. Я тебя очень прошу: постарайся не попадаться мне на глаза. Никогда. Я дурным становлюсь, когда вижу подлую душонку.
Выдержка изменила Ларисе. Она перевела взгляд на проходивших мимо людей, снова остановила его на Сергее. Потом оглянулась, будто искала поддержки. И опять повернулась к Сергею.
— Сережа, — пробормотала она, — ты ведь и сам вел себя довольно странно, я долго терпела… Сережа…
— Да пошла ты!..
Лариса дернулась назад, как от удара. Сергей, круто повернувшись, ринулся догонять Наташу.
Злость, обида, отчаяние, желание оскорбить, унизить Сергея и… желание быть рядом с ним, целовать его, ласкать его смешались в душе Ларисы, спаялись в яростное, непоколебимое желание: действовать, действовать, действовать. Права была Мария Федотовна, нельзя больше смотреть, как он все дальше и дальше удаляется от нее. Хныкать и уступать без боя она, дочь генерала армии Козлова, с детства не умела.
Они познакомились два года назад, подруга Ларисы работала в «Литературной газете» и как-то пригласила сослуживцев на свой день рождения. Народу было много, даже несколько удачливых бизнесменов, прибывших на собственных иномарках. Но Лариса сразу выделила Сергея и к концу вечера, когда застолье было в самом разгаре, поняла, что влюбилась в этого спокойного, неторопливого, даже ленивого в движениях парня в заурядном джинсовом костюме и с длинными каштановыми волосами. За исключением журналистов, все гости выглядели шикарно: в красных и зеленых клубных пиджаках, в супермодных костюмах (прямо из Парижа), в мокасинах из змеиной кожи, с напомаженными волосами, зачесанными назад. Про женщин и говорить нечего — все они точно выскочили из телерекламы. Разговоры вели светские: кто сколько заработал и что на эти деньги купил. Только Сергей помалкивал, лишь время от времени, как бы нехотя, вставлял фразу, после которой тот, кому она предназначалась, замирал с открытым ртом, остальные же покатывались со смеху. Тогда-то Лариса впервые и подумала, что все вокруг — ложные фигуры, вроде артистов — кого-то играют, а он — настоящий.
Полгода они встречались почти каждый день, и все было хорошо, а потом он не то чтобы охладел к ней, об этом она и думать не хотела, но стал более спокоен, иногда откровенно равнодушен к ее предложениям пойти куда-то или встречаться чаще.
Она готова была на все, чтобы это спокойствие не превратилось в полное безразличие. Исполняла любые его капризы, в том числе и с телефонными будками; познакомилась и постаралась понравиться его матери, Марии Федотовне; пыталась дарить дорогие вещи, от которых он неизменно отказывался; намекала, что в будущем он забудет о существовании материальных проблем, что захочет, то и получит, поскольку генерал армии Козлов был не просто генералом, но и президентом крупного акционерного общества. Она пыталась устраивать ему сцены ревности, на что он спокойно заявлял, что, пока они не супруги, он волен делать все, что хочет. Если ее это не устраивает — она тоже вольна делать все, что хочет.
Когда Лариса узнала, что Сергей встречается и с другими женщинами, подруга из редакции рассказала, она решила ответить ему тем же. Пошла в ресторан «Москва», подцепила там самоуверенного «богатенького Буратино» и осталась с ним на всю ночь. Но лучше б не делала этого. Так все это было мерзко и отвратительно, хотя «Буратино» ничего особенного не требовал, больше рассказывал, какой он умный и предприимчивый, что Лариса поняла раз и навсегда: тем же ему не отомстишь, только себе настроение испортишь на целую неделю.
Он не отвергал ее, временами был нежен и ласков, но только временами. И не склонен был задумываться о серьезном будущем, если Лариса заводила об этом разговор, пожимал плечами и отвечал, что еще не успел насладиться свободой. Стиснув зубы, она терпела, надеясь, что рано или поздно он поймет и оценит это. Сама себе удивлялась, но — терпела.
И его новое увлечение поначалу считала несерьезным, временным, но вскоре забеспокоилась. А когда узнала, что он перестал возвращаться домой, ночует неизвестно где, но, вероятно, со своей новой пассией, стала следить за ним. То, что пришлось увидеть, ужаснуло Ларису. Каждый день, по нескольку раз она проходила мимо палатки, где он сидел с этой смазливой деревенской девкой, и сердце разрывалось от боли: слишком хорошо она знала это выражение его лица, были мгновения, когда и на нее он смотрел так же, всего лишь мгновения. Редкие, по пальцам сосчитать можно. Теперь же он все время так смотрел на эту дрянь! Дураку было понятно — никто ему больше не нужен. И не будет нужен, пока она рядом.
Сегодня она не выдержала, подошла к ним в подземном переходе… И что из этого получилось? Кошмар! Но, по крайней мере, она точно знает — сидеть сложа руки больше нельзя. Нужно действовать. Нужно. Так просто она его не отдаст!
Она свернула за угол, обошла с фасада солидный, а со двора грязный и запущенный дом на Дорогомиловской улице, поднялась на четвертый этаж.
— Лариса, я всегда говорил, что в нашей паршивой конторе нет женщины прекраснее тебя, — ухмыльнулся Валет, провожая ее к дверям своей комнаты.
Из соседней двери высунулась всклокоченная, седая голова старушки с любопытными глазами. Валет топнул ногой, крикнул: «Ух, я т-тебе!..» — старушка мигом исчезла, за дверью торопливо звякнула цепочка.
— А я всегда говорила, что в нашей, согласна, паршивой, но процветающей конторе нет мужчины опаснее Валета, — отпарировала Лариса. — Поэтому и пришла к тебе.
— Если в смысле отношения полов, то не больно ты опасалась меня, просто не замечала. Серый тебе классно мозги запудрил. Но я не обижаюсь. Подруги корешей, пусть и не очень близких, для меня — святое дело.
Лариса с трудом подавила вздох отвращения, глядя на железную койку, застеленную грязным покрывалом. У противоположной стены стоял на тумбочке японский телевизор, под ним — видеомагнитофон, у дверей — фанерный шифоньер, у окна — стол, покрытый прожженной клеенкой. Таков был интерьер комнаты Валета.
— Скромно ты живешь, — брезгливо поморщилась Лариса. — А я думала, человек богатый, можешь себе позволить…
— Могу, — хмыкнул Валет. — Я тоже иногда думаю, что я не самый бедный гражданин демократической России. Но боюсь, что на фоне шикарной мебели сам потеряюсь. А так — никаких сомнений в том, что лучшее здесь — это Валет.
— Понятно. Я к тебе по делу пришла.
— Ты по телефону об этом сказала. Обещаю, сделаю для тебя все, что смогу.
— Спасибо, Валет. Я очень рассчитываю на твою помощь.
— Но лишь в том случае, если ты сделаешь все, что я хочу, — неожиданно продолжил Валет.
Впрочем, Лариса готова была к такому разговору.
— А как же святое отношение к подругам своих корешей? — Она присела на кровать.
— Если они живы, здоровы и позволяют своим подругам приходить ко мне за помощью — пусть обижаются на себя. У нас рыночные отношения, товар-деньги, знаешь, да? Можно, конечно, и бесплатно помочь, но у тебя ведь особое, деликатное дело, точно? Не случайно же ты ко мне пришла. А такие дела бесплатно не делаются.