— Ты что! — орал, брызгая слюной, Максуд Мамедович. — Не мог сигнализацию включить, да? Не мог на помощь позвать, да?
— Не мог, — покачал головой Сергей. — У них пистолет был. С глушителем.
— Пистолет! — замахал руками хозяин. — Ты что, пистолета не видел, дурак? Деньги не твои, пусть берут, да? Не жалко, да?
Сергей достал из кармана куртки пистолет-зажигалку, наставил на хозяина.
— Деньги на стол, козел, и не рыпайся, стреляю без предупреждения… — Потом сунул пистолет в карман. — Извините, Максуд Мамедович, я просто повторил то, что было сказано мне. Но вы сами решите, мог я что-то сделать в такой ситуации или нет.
Хозяин открыл было рот, собираясь заорать, но передумал. Видимо, вспомнил, что в Москве немало желающих с ним так поговорить на полном серьезе, если где оплошает или обидит не того, кого можно, или обойдет вниманием такого, какой больше всего на свете не любит, когда его обходят вниманием. Все под Богом ходим. Разные они, боги, но, если надоел человек, разбираются с ним все одинаково. Кто у кого учился — теперь уже не узнаешь, да и не важно это.
Засопел Максуд Мамедович, заерзал на стуле, но орать не стал, черный глазок пистолетного дула подействовал успокаивающе. Хоть и был тот пистолет игрушкой, хоть и бурлила деловая жизнь за тонкой фанерной перегородкой, бродили охранники в камуфляже, а все-таки… Но деньги, деньги! Какая большая выручка сегодня была! Такие деньги не прощают и родственнику.
— Ты пьян! От тебя и сейчас несет перегаром, как из самогонного аппарата.
— Вы и сами видите, что нет, — возразил Сергей. — Вчера, было дело, выпил, а сегодня — нет. Вчера, после работы, был повод, у вас тоже бывает. Я не виноват.
— Нет, ты виноват, — покачал головой хозяин. Опять подумал о пропавших деньгах и совсем нехорошо усмехнулся. — Ты открыл дверь незнакомым людям, грабителям. Соображал, что делаешь?
— Я ведь думал, что это инкассаторы.
— Они постучали условным сигналом? Ты узнал их голоса? Почему ты открыл? Нечего сказать, да?
Сергей промолчал. Он совершенно не помнил, как грабители стучали в дверь, он ждал их и уже устал ждать, потому что все мысли его были о Наташе.
— Двести двадцать семь тысяч! — воздел руки к потолку Максуд Мамедович. — Соображаешь, что это за деньги?
— Соображаю. Будем надеяться, что милиция найдет грабителей.
— Какой найдет! Когда найдет — что с них возьмешь? Ты можешь заставить их искать? Заставь. Я — не могу. Сам знаешь, как милиция к нам относится. Хоть перебейте друг друга, плевать на вас, богатеев.
— Но, наверное, товар и палатка застрахованы?
— Какой застрахованы! О чем ты говоришь! Вот что, Сергей… — Максуд Мамедович, похоже, окончательно успокоился. — Я тебе не враг, работаешь хорошо, девушка работает хорошо. Я тебя даже не увольняю, понимаю, хоть и нехорошо получилось, но это несчастный случай. Теперь слушай, что я скажу. Ты все же виноват. Большие деньги мы потеряли по твоей невнимательности. Вот и думай, где их взять. Неделю даю сроку, я добрый, Сергей, неделя — большой срок, за это время я мог бы удвоить эту цифру. Ничего, пусть будет убыток, даже проценты не назначаю. Но если через неделю не вернешь деньги, разговор будет совсем другой. Ты парень умный, знаешь, как поступают с должниками, которые платить не хотят. Отлично знаешь. Не будет денег — ничем тебе помочь не смогу. Все. Иди, мне работать надо.
Выйдя из склада, Сергей решил ехать домой. В таком состоянии он не хотел никого видеть. Даже Наташу. Она — счастье, она — праздник, а он сейчас — в лучшем случае каторжник, если не хуже. А еще ведь нужно звонить, искать деньги, а в общежитии телефон только на вахте — не разговоришься.
Он стоял на задней площадке автобуса и чувствовал, как ужас овладевает его душой. Случилось то, чего он больше всего боялся, — попал в финансовую зависимость. Хорошо, удастся найти деньги — останется жив. Убивают и за меньшие суммы. Хозяин не шутил. Если найдет деньги, как будет отдавать долг? Двести двадцать семь тысяч, это, даже если вдвое повысят зарплату, нужно работать больше трех лет! Не есть, не пить, сигарет не покупать — только отдавать долг. Но кто же даст такие деньги на три года без процентов, когда цены растут с каждым днем? Неразрешимая проблема… Неразрешимая, смертельно неразрешимая!
Лариса жила в высотном доме на площали Восстания. Она договорилась встретиться с Валетом на автобусной остановке у гостиницы «Украина» — и ей недалеко, и ему совсем рядом. Встретиться нужно было обязательно, не по телефону же обсуждать, как он выполнил то, что они вместе придумали вчера вечером.
Вишневая «девятка» Валета стояла неподалеку от остановки, когда Лариса вышла из автобуса. Она открыла дверцу, села рядом с Валетом на переднее сиденье.
— Ну как? Рассказывай, получилось?
— Нормалек, — усмехнулся Валет. — Он сегодня клево поработал, двести двадцать семь тысяч взяли. Половину, как и договаривались — моим людям.
— Столько много? — ужаснулась Лариса. — Идиот! Да он же меня разорит. Слушай, Валет, может, меньше дадим твоим людям? Я не рассчитывала на такую сумму.
— Но она у тебя есть. — Валет задумчиво глядел вперед через лобовое стекло. Потом вдруг резко повернулся к Ларисе. — Что ты мелешь, лапочка? Я с этого дела ни хрена не имею, только головную боль, паскудное дело. А люди… Ты знаешь, сколько им светит за вооруженное ограбление? А если расколются, то и мне. И тебя папа-генерал не спасет, если что. Так что, заткнись и ни слова больше о бабках.
— Он не пострадал?
— И не должен был. Драку затевать никто не собирался. Его могли или пришить, или оставить целым-невредимым. Получилось второе. Беспокоишься? И вчера беспокоилась, о нем думала, поэтому и холодной была, без азарта работала.
— Я сделала все, о чем ты просил.
— Я не просил. Ты предложила свои услуги, я только перечислил, что из предлагаемого меня интересует.
С каким бы удовольствием Лариса влепила пощечину этому хаму! Но теперь они были вроде как подельщики, ссориться не имело смысла.
— Не будем спорить. Хорошо хоть, что Сергей не пострадал. А она?
— Она? Ее там не было весь день.
— Не было?! Господи, выходит, он один за все отвечать будет?
— Знаешь, киса, честно говоря, я не завидую Серому. Если он не придет к тебе за бабками, его пришьют. Не думаю, чтобы кто-то другой дал ему такую сумму.
— Но это же меняет все наши планы! Нам нужно, чтобы она присутствовала при всех делах. Чтобы напугалась до смерти — за себя и за него. Чтобы поняла — дело нешуточное. А потом ты бы зашел к ней и сказал, что можно спасти и ее, и Сергея, найти нужную сумму денег, но с условием — она уезжает из Москвы, одна, и больше не появляется здесь. Она бы уехала, как только вся сумма была бы уплачена. Сбежала бы и адреса не оставила, чтобы не подвергать его опасности. А теперь… Чем ее напугаешь?
— Это твои проблемы, — равнодушно бросил Валет. — Я думаю, он придет к тебе за деньгами. И ты купишь его. Придет, больше не у кого просить. Жить каждому охота.
— Или к тебе придет. Ты не собираешься помогать ему?
— Если он совсем дурак и решит, что лучше загнуться, чем идти продаваться тебе, что-нибудь придумаю. Мне плевать на Серого, не такие уж мы дружки с ним, но убрать человека только за то, что он балдеет не с той, с какой нужно, это уже перебор.
— Он придет ко мне! — сощурив глаза, прошипела Лариса. — А ты можешь заняться его лимитчицей, она будет свободна.
— Я же тебе объяснял вчера, — с досадой поморщился Валет, — что занимаюсь такими делами с женщинами, которые сами этого хотят. Я не маньяк, понятно? Уважаю себя и люблю, когда ко мне приходят и меня хотят. Она вряд ли захочет — дикая.
— Ну хотя бы попугай ее! — настаивала Лариса. — Надо же ей втолковать, что дело серьезное. Иначе — не поймет, будет бегать за ним, он и не выдержит. Я не хочу рисковать такими деньгами.
— Поехали, — усмехнулся Валет. — Джин с тоником у меня есть. Но сегодня я скажу тебе свое слово после того, как ты исполнишь мои желания. Посмотрю, как ты это сделаешь, и скажу.