— Нет, Наташа… — Он поднял голову. Какая мука была в его взгляде! — Мы должны расстаться на время.
— Ты все-таки решил продаться? Как ты можешь вообще говорить об этом? Как тебе не стыдно!
— Знаешь, когда я увлекался восточными единоборствами, запомнил одну мудрость: «Поддаться, чтобы победить». Так мы и сделаем. Верну Максуду деньги, потом ничто не будет связывать меня с Ларисой. Мы снова будем вместе, и все будет замечательно. — Он попробовал улыбнуться, но лучше б не делал этого.
— Да ты просто испугался, что я бедная девушка, живу в общежитии, а Лариса богатая, все у нее есть. И родители твои хотят, чтобы ты был с Ларисой! — Она спрятала лицо в ладонях. Хорошо, хоть окошко закрыла, когда Сергей вошел, шторки задернула и табличку «обед» выставила. А то собрались бы зрители у палатки!
— Ты не права, Наташа…
— Не права? Конечно, все кругом правы, только я такая дурочка, не могу понять простых вещей: мой любимый будет жить с женщиной, которая ненавидит меня, а я должна радоваться — как все хорошо придумано! Ты соображаешь, что говоришь?
— Не буду я спать с ней, — неуверенно промямлил Сергей. — Ты же знаешь, никто, кроме тебя, мне не нужен.
— А она тебе деньги дает за то, чтобы ты просто выгуливал ее раз в неделю, как болонку, да? Не смеши меня, Сережа! Вот что я тебе скажу: это она все и подстроила. И ограбление, и все другое, понятно? А ты попался на ее удочку, слабак!
— Лариса подстроила? Да нет, у нее ума на это не хватит… — И снова голос Сергея прозвучал неуверенно. — Наташа, помнишь, я называл тебя Аксиньей? А ведь настоящая Аксинья любила Григория, ждала его, хоть он и был женат на другой. — Тут же и сам почувствовал, как неестественно прозвучало это сравнение.
— Я тебе не Аксинья, понял? Не нужно ничего придумывать. Я оказалась лишней в вашей четкой, распланированной жизни. Ну и ладно. Как-нибудь переживу… — Она не выдержала, зарыдала.
— Наташа, Наташа, пожалуйста, не плачь. Да, ты права, все было спланировано, моя мама четко знала, что я должен делать, как поступать в тех или иных ситуациях… Но мне это казалось игрой, я не принимал всерьез ее планы. Лишь когда встретил тебя, понял — вот что мне нужно, что делает меня по-настоящему счастливым. Я люблю тебя, Наташа, я тебя люблю, как никого и никогда не любил. Но сейчас обстоятельства выше нас. Ты же знаешь, больше всего на свете я не люблю финансовой зависимости — даже любоваться тобой не могу, пока висит на мне этот камень. Я сброшу его, поверь, мы снова будем вместе.
— Нет! — Крик прорвался сквозь слезы. — Мы никогда не будем вместе. Уходи, Сережа, уходи, я прошу тебя! Уходи, не мучай меня, не надо, сил больше нет слушать все это! Уходи, уходи, уходи!
— Наташа… — Он попытался обнять ее, она отбросила его руки. — Мне ведь тоже будет плохо без тебя… Сколько продлится такая мука? Ну, с полгода, наверное, может быть, и меньше, месяца три-четыре. Для меня это вечность! Но если мы выдержим, представляешь, как хорошо нам будет потом вместе…
— Уходи, уходи! Да уйди же ты… — Презрение и одновременно мольба были в ее взоре.
Он попятился, хотел еще что-то сказать, но, видимо, не нашел тех слов, которые могли бы помочь им. Тяжело вздохнул и вышел из палатки.
Наташа громко плакала, уронив голову на столик.
13
За окном качалась ветка с набухшими почками. Теплый ветерок заглядывал в открытую форточку, теребил длинные шторы. Вот и в Москву пришла настоящая весна. Наташа с тоской разглядывала комнату Ирины. Уютно здесь было, чувствовалось, что хозяйки любят свое жилище, украшают его, приспосабливают, как могут, чтобы все удобно здесь было. Да и вдвоем все же веселей, чем одной, — всегда можно что-то придумать. А она вечером сидит в своем изоляторе, не знает, чем заняться. Да если бы и знала — за что ни возьмись, все валится из рук. И комната чужая, временная, даже картинку прилепить на стенку боязно — испортишь обои, Вадима Ивановича ругать станут. Он заходил несколько раз, сказал, что знает обо всем, Сергей позвонил. Выразил свое сочувствие, заверил, что месяца два-три Наташа может жить спокойно. Она слушала его настороженно, боялась, что теперь, когда осталась одна, и Вадим Иванович решит воспользоваться ее положением, она ж полностью от него зависит, жить-то больше негде. Он заметил это, понял, в чем дело, успокоил, мол, не думай, я и не собираюсь к тебе приставать, хоть и красивая ты девушка, да у меня есть любимая, а другой не нужно. Смутил Наташу и сам смутился. А когда ушел, Наташа с горечью подумала: до чего дошло, что если человек нормальный, так должен еще и доказывать это. Раньше всем верила и очень удивлялась, если люди попадались нехорошие, теперь же — никому не верит, и кажется странным, если люди — как люди.
— Еще чаю, Наташка? — прервала ее унылые мысли Ирина. — Ты чего-то совсем раскисла, прямо лица на тебе нет.
— С каких радостей ему быть-то?
— Ну как же, смотри, весна уже наступила, скоро листья на деревьях распустятся, совсем хорошо будет.
— Да на что ж мне нужна такая весна? Лучше б ее совсем и не было. Спасибо за чай, Ирка, больше не хочу. Нужно собираться к себе. Ох, знала бы ты, как не хочется туда возвращаться, тоска за горло хватает, дыхнуть не дает.
— Ну, ты даешь, Наташка. Месяц, как в Москве, а уже столько всяких происшествий с тобой приключилось! Если и дальше так пойдет, не удивлюсь, что в ближайшем будущем ты выскочишь замуж и будешь раскатывать по Москве на «мерседесе».
— Ни за что! — Она вздрогнула. — У меня как раз то настроение, чтобы о «мерседесах» думать!
— О них можно думать с любым настроением, — вздохнула Ирина. — Знаешь, Наташ, я тебе уже все сказала. Может быть, Сергей и прав, тебе нужно немного подождать, и все будет хорошо. Я же тебе всегда говорила, что мне он понравился. Умный, интеллигентный и знает, что ему нужно делать. Самостоятельный. Знаешь, таких парней не так уж много в Москве. Поэтому я была рада, что у вас так хорошо получалось.
— Слишком хорошо, — печально улыбнулась Наташа в ответ. — Теперь я понимаю, что так не бывает.
— А что ты хотела? Конечно, такой парень, даже если он и любит тебя, не совсем свободен. Кто-то у него был до тебя и не собирается уступать девчонке, прибывшей из Гирея. Ты думаешь, в Москве бабы — дуры?
— Ничего я не думаю. Просто не понимаю, как можно покупать любимого человека. Ну как? Пробовала себе представить: вот мне нравится парень, но он любит другую, они счастливы вместе. Ну, и как же я смогу мешать им? В трудную минуту предлагать деньги за то, чтобы он бросил ее и был со мной? Да он же возненавидит меня на веки вечные! А я сама? Неужели буду счастлива с ним, купленным?
— Почему бы и нет? Это тебе не Гирей. Знаешь, сколько людей здесь женятся и выходят замуж по расчету? Тьма! И ничего, живут себе. И во всем мире так. Вспомни хотя бы Жаклин Кеннеди, она ведь вышла замуж за греческого старпера-миллиардера. Что, влюбилась? Просто ей так удобно было.
— Это совсем другое дело, — не согласилась Наташа. — Если оба не очень любят друг друга, но понимают, что вместе им будет проще решать какие-то проблемы, тогда — пожалуйста.
— Ага. У нас, например, старенький, страшненький режиссер может запросто жениться на молоденькой актриске. Ей же хочется играть главные роли, быть на виду у критиков, иметь знакомство в «свете» — ради этого она и с чертом готова лечь в постель.
— Но Сергею ведь ничего не нужно от Ларисы!
— Как сказать, — усмехнулась Ирина. — Кое-что ему все-таки нужно. Чтобы не убили в темном углу — такая малость.
— Думаешь, это серьезно?
— Уверена. Жаль, что так получилось у вас, но я не вижу другого выхода, чем тот, который предложили ему. Может быть, ты знаешь, что делать?
— Если бы знала, не пришла бы жаловаться тебе, а делала бы.
— Почему ты тогда злишься на него?
— Да потому что никогда-никогда не прощу ему предательства! Даже не так. Прощу, не прощу — не об этом разговор, Ирка. Он меня больше не интересует, вот! Человек, которого можно купить, мне и даром не нужен.