2
Сергей поправил наушники, добавил громкости и бессильно откинулся на спинку кресла.
Бутылка «Кубанской» на журнальном столике уже наполовину опустела. Лучше уж спиться, чем сойти с ума. Теперь он предпочитал «Кубанскую». Все, так или иначе связанное с далеким краем, где он ни разу не был, напоминало о Наташе. Все, что напоминало о Наташе, казалось почти родным.
Громкость музыки в наушниках была почти предельной, но только так можно было вытеснить из головы страшные мысли о том, что Наташа сейчас в чьей-то квартире, с каким-то мужиком, и он — ее муж. Эти мысли разрывали сердце на части, они приходили в любое время суток, и тогда хотелось выть, биться головой о стену. Или реветь навзрыд. Но глаза оставались сухими. Только грохотом можно было заглушить смертельную муку.
Сергей плеснул в рюмку водки, выпил, потянулся за бутербродом с ветчиной. Краем глаза увидел, как в комнату вошла мать. Она что-то сказала, потом повторила, крикнула — Сергей, откинув голову на спинку кресла, тупо смотрел на нее. В одной руке пустая рюмка, в другой бутерброд. Мария Федотовна подошла к нему, выключила двухкассетник. Тяжелая тишина упала, оглушила Сергея. Он нехотя стащил наушники, бросил их на журнальный столик.
— Сережа, меня очень беспокоит твое поведение в последнее время. — Вид у Марии Федотовны был тревожный. — Кажется… да не кажется, а совершенно точно, ты катишься по наклонной плоскости. Если не остановишься — упадешь туда, откуда и мы с папой не сможем тебя вытащить.
— Ты видела ее, мама?
— Видела. Ну и что? Обыкновенная девчонка.
— Она — обыкновенная?!
— Хорошо, симпатичная, даже можно сказать — красивая. Ты доволен?
— Слышала ее голос, но не обратила внимания. Ты в тот момент была очень сердита и слышала только себя. Видела ее глаза, но не разрешила себе оценить их, — монотонно перечислял Сергей. — Мама, скажи, только честно, эта красивая девушка — хороший человек? У нее добрая, заботливая душа, доверчивое, любящее сердце? Или она — коварная, злобная, расчетливая, пыталась обманом пробраться в семью известной журналистки Марии Мезенцевой, завладеть ее имуществом? Ну скажи, мама, ты же у нас прекрасная физиономистка, можешь по одному взгляду определить характер человека!
— Если не будешь кричать, скажу.
— Хорошо, не буду.
— По-моему, она хороший человек. Конечно, ей не хватает образования, воспитания, но в общем… Ты это хотел услышать?
— Забавно все это, мама, очень забавно. Выходит, ты видела рядом со мной красивую девушку, прекрасного человека — и сделала все, чтобы мы расстались, чтобы она ушла от меня, вышла замуж за другого! Как это понимать, мама?! Как?!
— Сережа, сынок, пожалуйста, успокойся. И не обвиняй меня во всех твоих несчастьях, поверь, я тоже переживаю, что так получилось.
— Да? Это еще интереснее. Не ты ли смотрела на нее, как на ядовитую змею, оскорбила ее, а она ведь ничего плохого тебе не сказала, не посмотрела косо. Она испугалась тебя!
— Согласна, я погорячилась. Но ведь и ты виноват в этом. Домой не приходил ночевать, жил неизвестно где, мы ведь с отцом волновались, не знали, что и думать. Можно было нормально решить этот вопрос? Привести ее к нам, познакомить…
— Нельзя. Ты бы ей такой прием устроила, она бы после этого видеть меня не захотела!
— Я думаю, ты сгущаешь краски, Сережа.
— Я их, наоборот, разбавляю. Ты же вбила себе в голову, что я непременно обязан жениться на Ларисе, и ни о ком другом даже думать не могла. Разве не так?
— Так, — подтвердила Мария Федотовна, с тревогой глядя на сына. — Действительно, Лариса мне нравится, она решительная, целеустремленная, прекрасно воспитанная девушка. Именно такая жена тебе и нужна.
— Мне нужна такая, какая мне нужна, не тебе, мама.
— Ну хорошо, хорошо. Допускаю, в чем-то я была неправа, но я же еще тогда сказала об этом. Кажется, мы договорились подумать и потом встретиться, обсудить ситуацию. Так или нет, Сережа? Ты ведь не можешь меня обвинить в том, что встреча не состоялась?
— Я никого не обвиняю, мама. Я сам был дураком, верно ведь говорят: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Точно про меня. Только плакать почему-то не получается…
— Сережа, — попыталась утешить Мария Федотовна. — Да стоит ли так расстраиваться, если она ушла от тебя и тут же выскочила замуж? Мне кажется, это не свидетельствует о глубине ее чувства к тебе. Может, все, что случилось, — к лучшему?
— Если это лучшее, я хотел бы худшего.
— Я думаю, ты зря принимаешь все близко к сердцу. Это потому, что голова у тебя ничем не занята. Водка в таких ситуациях — плохой помощник. Необходимо пересилить себя, заняться чем-то серьезным. Только работа, настоящая, тяжелая умственная работа может помочь. А ты сидишь в своей палатке и думаешь, думаешь, нагнетаешь напряжение… Ни к чему хорошему это не приведет.
— Я пробовал, мама. Не получается. Даже детективы не могу читать, какая тут серьезная работа!
Мария Федотовна хотела возразить, но звонок в прихожей помешал ей.
Сергей на мгновение представил себе, что это пришла Наташа, она не вышла замуж за богатого бизнесмена, поняла, что не сможет жить без него, Сергея, узнала адрес, да хотя бы у Вадима, и пришла. Ведь это же так естественно, а было бы самым настоящим чудом. Скрипнула дверь его комнаты. Сергей поднял голову и мрачно усмехнулся.
— Не ждал? — Лариса неуверенно вошла в комнату.
— Ждал не тебя. Но так всегда бывает: приходит не тот, кого ждут.
— Мог бы не грубить мне, Сережа. Я звонила, Мария Федотовна сказала, что ты совсем захандрил. Я тут нечаянно купила два билета в киноконцертный зал «Россия», может, сходим? Там завтра выступают…
— Спасибо, я не хочу, — как отрезал Сергей.
— Я могу просто так посидеть с тобой. Ой, а что ты пьешь? Водку? «Кубанскую»? Понимаю. Можно и я с тобой выпью? — Лариса подошла к столику, посмотрела на Сергея. Он промолчал. — Неужели откажешь даме? Я не узнаю тебя, Сережа.
— Наливай, если хочешь, — буркнул он. — Вот и бутерброды перед тобой.
— Спасибо.
Лариса села в свободное кресло, налила себе полрюмки водки, выпила, долго трясла головой, потом схватила бутерброд, откусила и лишь после этого вздохнула с облегчением.
— Не пошла? — поинтересовался Сергей. — Так и должно быть. Это же — «Кубанская».
— Я же сказала — понимаю. Зря ты сидишь тут и тоскуешь. Это ужасно глупо, Сережа. Твоя деревенская пассия вышла замуж за очень солидного человека, коммерческого директора «Сингапура». А это концерн с миллиардным оборотом. Можно сказать, ей невероятно повезло, вроде как миллион долларов в лотерею выиграла. Знаешь почему? Потому что из тысячи самых красивых девушек Москвы девятьсот девяносто не задумываясь согласились бы стать женой Петра Яковлевича.
— Почему же ты упустила эту счастливую возможность?
— Потому что я из тех десяти, которым не нужен коммерческий директор. Я и сама не последний человек в нашей фирме, вполне зарабатываю себе на жизнь. На очень приличную жизнь.
— А Наташа, выходит, из тех девятисот девяноста?
— Ты ничего не понял, Сережа. Я говорила о красивых девушках Москвы, а не о тех несчастных, которые приезжают покорять столицу и в лучшем случае становятся валютными проститутками.
— Зачем ты мне это говоришь? — разозлился Сергей. — Ты заплатила за меня деньги, большие деньги. Я что, теперь обязан выслушивать твои суждения о том, кому необходимо становиться проститутками, а кому жить припеваючи?
— Нет, не обязан. — Подрумяненные щеки Ларисы стали пунцовыми от водки, да и уверенности заметно прибавилось. — Я ничего не добавляла к условиям нашего договора. Не хочешь, не слушай.
— Не хочу.
— А говорю я тебе все это потому, — продолжала она, — что пассия твоя чувствует себя вполне счастливой. Ходит по магазинам, покупает все, что хочет, вечерами выезжает с супругом на «мерседесе» в свет — в театры, рестораны, на презентации. Ты же совсем не знаешь ее, Сережа. Она получила то, что хотела, за чем охотилась в Москве. Мне сказали, что только на мебель и обустройство квартиры ее муж потратил двадцать пять тысяч баксов. Представляешь?