— А может, ей, а, Валет? — снова подал голос Керосин. — Я знаю куда. Ох, клево будет посмотреть, как она прибалдеет.
— В нашей демократической стране нужно со своим инструментом приходить, — посоветовал Андрей. — Паяльник у меня есть, да шнур я отсоединил и спрятал. Поищите, может, и повезет.
— Ты что, издеваешься, козел?! Шпиндель, вали сюда, придурок!
— Отдай деньги, Андрей. — Наташа снова толкнула его локтем в бок. — Ну, где же… где же…
— Фирма веников не вяжет, — вспомнил Андрей слова охранника.
— Валет, а у него провода нет. — Шпиндель с удивлением вертел паяльник. — Не пойму, как включать будем?
— Заткнись! — крикнул Валет и сжал кулаки.
— Он отдаст, отдаст. Только деньги не здесь, я отвезла их на Казанский вокзал и положила в автоматическую камеру хранения. — Не первый раз ей приходилось обманывать негодяев. И до сих пор получалось. Почему бы не попробовать еще раз?
Андрей повернул голову, с удивлением посмотрел на Наташу.
— Кончай мульку травить, — засомневался Валет. — Он выходил из хаты только в магазин. Мы пасли его.
— Он и не выносил деньги, я их вынесла. Ты же за мной не следил, не знаешь, куда я с большой сумкой ездила.
— За тобой? — озадаченно спросил Валет. — Ты была здесь?
— Нет, не была! — съязвила Наташа. — Мой жених два миллиона заработал, а я в это время кино смотрела.
Андрей закусил губу, опустил голову. Понял, что Наташа хочет обмануть бандитов, и не одобрял ее решение. А если охранник из фирмы не приедет совсем? Бандиты узнают, что их обманули, вернутся, и тогда надеяться не на что будет. Но и отдать сейчас деньги — значило бы подвести Наташу. И зачем она вмешивается?
— Кто-нибудь видел, выходила она с сумкой или нет? — спросил Валет.
— Да вроде ее здесь не было, — наморщил лоб Керосин.
— А может, и была, — пожал плечами Шпиндель. — Разве вспомнишь всех баб, которые шатались тут? Мы ж за чуваком следили.
— Да не было ее! — рявкнул Керосин. — Я бы такую запомнил.
— Я в темных очках была. И в простенькой болоневой куртке, чтобы внимания не привлекать.
— Была в темных очках, — подтвердил Шпиндель. — Я еще подумал: на хрена ей очки, если дождь идет. И… кажется, с сумкой.
— Темнит она, Валет, — гнул свое Керосин. — Чую, темнит.
— Ты бы за подъездом смотрел как следует! — снова вскипел Валет. — А если не темнит? Шпиндель помнит, а ты нет. Небось в забегаловке от дождя прятался, а Шпинделя тут оставлял.
— Не нравится мне все это, — пробурчал Керосин. — Чтобы баба сама решила два лимона отдать — такого не бывает. Она скорее удавится, а бабки не отдаст.
— Не верите — возьмите меня и поехали вместе на вокзал. Там и убедитесь, обманываю или нет.
— Ага! — Керосин недовольно покрутил головой. — Там полно ментов, она покажет!
— А мы тоже не лохи. — Валет внимательно глядел на Наташу. — Оставим голубков здесь, под присмотром Шпинделя, а сами смотаемся на Казанский. Связанные, они никуда не денутся. И если она наколола нас, пусть на себя потом обижается.
— Пусть лучше Керосин останется, — выразил недовольство Шпиндель. — Он любит с бабами разговаривать, особенно со связанными. А мне какого хрена тут сидеть?
— С нашим удовольствием, Шпиндель, — мрачно буркнул Керосин. — Но ты же за руль не сядешь.
— Пусть Валет поведет машину, — заупрямился Шпиндель.
— Ну-ну, давай, расскажи, как Валет будет тебя по Москве катать. Нашел таксиста!
— Че я тут делать буду с ними? — скривился Шпиндель.
— Смотреть, чтоб сидели тихо, не орали. Пойло на кухне не трогай, а то нажрешься и контроль потеряешь. — Валет повернулся к Наташе. — Ну давай, выкладывай все, что знаешь. Да не вздумай на понт меня брать. Вернусь — другой разговор будет.
— А ты не пугай меня, никто не ждет от тебя чего-то хорошего. Бандит был, бандитом и сдохнешь!
— Я не пугаю, сама должна бояться. И не меня, а Керосина. Умом его Бог обделил, зато крутой мужик и большой спец по бабам. Усекла юмор?
— Все вы негодяи!
— Короче! Номер камеры и код.
— Номер 112, а код 1791. Запомнишь? 17 — год революции, 91 — год путча, конец советской власти. — Наташа повернулась к Андрею. — Дорогой, не обижайся на меня. Пусть они возьмут эти дурацкие деньги и оставят нас в покое. Ты напишешь роман и заработаешь вдвое больше.
— Женщина всегда права, — пожал плечами Андрей.
Валет вытащил из внутреннего кармана куртки шариковую авторучку, записал на ладони код и номер камеры.
— Не перепутай, — забеспокоилась Наташа. — А то потом будешь на нас злость срывать.
— 91 — клевый год, — глубокомысленно протянул Валет. — Надоели коммуняки, никакой жизни при них не было.
— А как же время, которое дал нам шеф? — спросил Шпиндель.
— А что я сделаю, если бабки на Казанском? Тут и с вертолетом не уложишься. Главное — дело сделать. Время — это уж слишком, мы и так слушались его во всем, из-за этого засиделись тут. Ну, мы погнали. Смотри, Шпиндель, глаз не своди с них. Возьми там, в прихожей, палку и, если кто вякнет — сразу по шарабану! Понял?
— Да понял, понял.
Валет и Керосин покинули квартиру. Шпиндель старательно запер дверь, подхватил дюралевую палку и, вернувшись в комнату, уселся в кресло напротив дивана.
9
Андрей, стиснув зубы, придвинулся ближе к Наташе.
— Извини, что так получилось…
— Я тоже виновата… Побежала открывать, даже не спросила, кто пришел. Я ведь думала, это…
— Полчаса прошло… неоплаченных, — улыбнулся Андрей.
— На словах у них все четко, а на деле… — нахмурилась Наташа.
— Об чем базарите, голубки? — поинтересовался Шпиндель, вертя в руках лыжную палку. — А ну, сидите смирно и не рыпайтесь!
— Давай поговорим о чем-нибудь приятном, — предложил Андрей, не обращая внимания на грозный тон Шпинделя.
— Ага, про то, как два лимона — тю-тю, — злорадно усмехнулся Шпиндель. — А вы раздухарились, небось на острова собирались махнуть, в море покупаться. Хрен вам, а не море зимой!
Наташа тяжело вздохнула. Веревка врезалась в руки и ноги, казалось, все тело затекло, пальцем шевельнуть было больно.
— Эй ты, как там тебя… Шнобель, что ли? — жалобно сморщилась Наташа. — Хоть бы чуток ослабил веревки, больно же.
— Я — Шпиндель, запомни ты, дура!
— Запомнила. А веревки?
— Сиди, как сидела, не рыпайся, — грозно приказал Шпиндель.
— Потерпи, Наташа. Знаешь, я почему-то вспомнил, как был в Париже. Книга вышла, ну, и купил путевку, она тогда пятьсот пятьдесят рублей стоила. Вечером пошел прогуляться, заглянул в кафе «Флора», там некогда сам Жан-Поль Сартр сиживал, писал. Я сел за столик, сразу официант подбегает, что заказывать будете? А я просто хотел посидеть, представить Сартра за одним из столиков. Но у них так не принято. Заказал пиво и чашечку кофе. Официант притащил мне пиво с сиропом. Не пробовала? Гадость невероятная! Я заказывал обычное, а он почему-то решил, что с сиропом. А кофе — чашечка с наперсток. Ну, отказываться вроде неприлично, выпил, вижу перед собой счет: сто пятьдесят франков. Чуть не весь мой валютный запас! Я прямо-таки подпрыгивал от злости, когда расплачивался. После пива нужно было в туалет заскочить, а он там платный. Ну уж, думаю, дудки! Ты бы видела, как я мчался к своей гостинице по ночному Парижу! Галопом.
Наташа улыбнулась. Вот, человек о Париже вспомнил. А что же она может вспомнить приятное, радостное? Много чего было, но в памяти все время оживает комната в общежитии, полукруг света настольной лампы на полу… Сергей рядом… он все время рядом, даже когда далеко. Но об этом же не расскажешь.
— Подумаешь, Париж! — хмыкнул Шпиндель, глядя на Андрея. — Мы в Химках один раз тоже нахлебались пива, так один кореш…
— Об этом ты своим дружкам расскажешь, — перебил его Андрей. — Если, конечно, будет такая возможность.