Мы встретились почти три года назад, в мой последний день в средних классах, и ее в младших. Откровенно говоря, она изменила мою жизнь так, что я не мог этого не оценить.
Но для того, чтобы это понять, нужно узнать, как мы туда попали. Как и в каждой истории, необходимо вернуться в самое начало. Я находился в Колумбийском, потому подорвался на бомбе, а подорвался на бомбе, потому что был добровольным пехотинцем, когда меня призвали в армию. А это случилось, когда она впервые со мной порвала. Запомните это. Для того чтобы объяснить всё, нужно вернуться к средней школе.
Я был паршивым студентом, но не дураком. Когда мама выгнала меня из дома, я должен был работать за минимальную зарплату, и дело дошло до того, что я мог оплачивать свое собственное жилье. Кроме того, я тусовался с… можно просто сказать, они не были выдающимися людьми человечества.
Так что я бросил пить. Бросил наркотики. Я до сих пор курю сигареты, но они мне не так необходимы. И я вернулся в среднюю школу. Проблема была в том, что я отставал, причем сильно. Когда я снова зарегистрировался в школе, я пошёл к директору и объяснил свою ситуацию.
Первый вопрос, который он мне задал:
– Где твои родители?
Я вздохнул.
– Я типа бездомный на данный момент, – ответил я. – Но это не постоянно. Послушайте… я не хочу вовлекать их в своё возвращение в школу. Думаю, мне нужно доказать маме, что я могу сделать это сам. Возможно, мне нужно доказать это и себе.
И он понял это. Поддерживал меня всё время и, к моему большому удивлению (и моей матери), я догнал остальных.
В конце года он позвал меня в свой офис.
– Слушай, – сказал он. – Я хочу рассказать тебе о программе, которая у нас есть. Каждый год город отправляет полдюжины учеников как часть национальной программы, чтобы они посетили несколько стран. Некоторый вид программы обмена. Ты выбран.
Я был в шоке. Я?
– Разве это не для умных учеников, которые не попадают в неприятности? – спросил я.
– Ты один из умнейших учеников, Дилан.
Я отметил, что он не раскрыл до конца намерения.
– Послушай, Дилан, все, что я хочу сказать это… что это чертова возможность получить образование. Я думаю, тебе следует ею воспользоваться.
– Хорошо, – сказал я, не достаточно убежденный. – Что мне делать?
– Напиши эссе. Вот форменный бланк. В эссе ты должен написать, почему нужно выбрать именно тебя.
Я взял бланк домой и прочитал несколько раз. Если честно, я был в ужасе. Серьёзно. Я из семьи рабочих, с пьяницей отцом, и такой же матерью, и, по правде говоря, я был испорченным. Я не мог конкурировать с учениками, у которых средний балл 4,0. Но я написал эссе.
О взрослении с пьяницами и самостоятельной жизни.
Написал о своем возвращении в школу, и как догнал свой класс.
Написал о важности образования с точки зрения человека, который не хочет работать на глупых неквалифицированных работах с минимальной зарплатой, на которую можно обеспечить себя только едой.
И знаете что? Каким-то образом меня приняли в программу. Я знал, что был выбран из полдюжины детей Атланты, которые едут в Израиль на два месяца.
И так я встретил Алекс.
Я увидел её впервые перед тем, как мы уехали в Израиль. Думаю, нас было около сорока человек в большой комнате в Хантер-колледже на Стейнет-Айленд. Она выделялась среди всех и с первого взгляда отпечаталась в моей голове. Длинные волосы каштанового цвета в прямом проборе, скользящие по спине. Зеленые глаза, поймавшие меня с другого конца комнаты. Слегка смуглая кожа, полные губы. Я не преувеличиваю, когда говорю, что она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел. Она была из моей команды, но я даже не потрудился подойти к ней. Все из моей команды были старательными учениками, трудолюбивыми, которые надрывали задницу, чтобы принять участие в этой программе. Честно говоря, я чувствовал себя самозванцем.
Но это не мешало мне действовать. Когда мы сели в самолет в Тель-Авив на следующее утро, по счастливой случайности, изменившей мою жизнь, я сидел рядом с красивой зеленоглазой девушкой, которую видел накануне вечером.
– Привет, – сказал я. – Я Дилан.
– Алекс, – ответила она.
Алекс. Я мысленно повторил имя. Мне оно понравилось.
– Откуда ты, Алекс?
– Сан-Франциско, – сказала она.
– Серьезно? Ничего себе. Я из Атланты, штат Джорджия. Никогда не был на западе.
Она улыбнулась, и я сделал все, что было в моих силах, чтобы остаться незаинтересованным. Что было трудно, потому что её глаза были просто упоительными. Как напиться, только хорошо, без похмелья.
– Это моя первая поездка на восток на самом деле, – сказала она.
– Расскажи мне о себе, Алекс.
Она откинулась назад.
– Что тебя конкретно интересует?
– Позволь начать сначала. Я Дилан, и у меня ужасные навыки общения. Я хотел познакомиться с тобой, задавая дурацкие вопросы. Ну как?
Она засмеялась, и я почти умер.
– Скажу так, – сказала она. – Я задам вопрос. Затем задашь один ты. Затем снова я один. Понял? Они должны быть конкретными. И ты не можешь лгать.
Я старался выглядеть оскорбленным:
– Разве я похож на человека, способного солгать?
– Глупый, твои вопросы должны быть обо мне.
На этот раз я рассмеялся.
– Хорошо. Гм… ты из Сан-Франциско... ты когда-нибудь каталась на этих уличных машинах?
– Никогда, – сказала она. – Они для туристов.
– А, – сказал я. – Понимаю. Твоя очередь.
– Хорошо... хм-м-м… какой твой любимый предмет в школе?
Мне потребовалась секунда на обдумывание.
– Ну… наверно, драматургия, но я не затрагиваю другие факультативные занятия,– я должен был ответить «Английский». – Я люблю писать.
– Правда? А что ты пишешь?
– Это два вопроса. Моя очередь.
– Ох, – она усмехнулась. – Справедливо. Твоя очередь.
Я пытался придумать хороший вопрос, но это было тяжело. С одной стороны, она продолжала смотреть на меня. О, эти глаза! Плюс ко всему, я продолжал чувствовать запах клубники. Почему, чёрт возьми, она пахнет клубникой? Это её волосы? Как бы там ни было, это было мучительно. Эта девушка пугала меня до чертиков.
– Какое твое любимое воспоминание?
Она откинулась назад и задумалась, затем красивая огромная улыбка появилась на ее лице.
– Легко, – сказала она. – Когда мне было десять лет, мы жили в Москве. И мой отец взял меня на мой первый официальный прием. Это было… гламурно. Все мужчины и женщины были в бальных платьях и смокингах, а мама купила мне новое собственное платье. Когда начались танцы, мой отец взял меня и танцевал со мной.
– Москва? Святое дерьмо! Что ты там делала?
– Мой отец был на дипломатической службе. И нечестно, это уже два вопроса.
Ее отец был на дипломатической службе, сказала она небрежно. Святое дерьмо. Не моя лига.
– Прости. Ладно, с тебя два вопроса.
– Хорошо... Что пугает тебя больше всего на свете?
Я почти сказал «ты».
Я сделал глубокий вдох, а потом честно сказал:
– Закончить как мой отец. Он был пьяницей.
Ее лицо выражало печаль? Или жалость? Мне не нужна жалость. Она сменила тему.
– Самое лучшее, что ты когда-либо делал? – спросила она.
– Самое лучшее? Хм... – мне нужно было время подумать. Я медленно размышлял над этим, а потом сказал: – Некоторое время я был бездомным. Бросил школу. Иногда я не знал, где буду спать. Однажды я ехал на Марте… это наше метро... вперёд и назад, пытаясь поспать в поездке, прежде чем они закрываются на ночь. Метро закрыли в два часа ночи, я застрял в центре и столкнулся с одной семьей. Они были такими же бездомными, как и я. Родители, двое детей. Отец потерял работу. А я работал, и у меня было немного денег. Я ходил к ним в Вэффи Хауз на ужин и отдавал свои деньги. Не так много, может, долларов двадцать. Они были так благодарны.
Я зажмурился. Те дети были подавлены. Подавлены потребностями, любовью их родителей, просто подавлены.