Я пожимаю плечами.
– Я была очень занята. Много обязательств в этом году. Прости, что не выходила на контакт. Постараюсь исправиться.
– Мы с твоим отцом были бы признательны.
Джессика выпаливает:
– Кэрри дома. И у нее новый парень.
Сара поворачивается на сиденье и смотрит на Джессику, затем бормочет:
– Боже! – и отворачивается.
Я приподнимаю брови.
– У Кэрри есть парень?
Моя мама вмешивается:
– Похоже на то. Но она очень таинственна в этом. Она дома два дня и переписывается или хихикает по телефону, или закрывается в комнате и говорит по компьютеру. На самом деле это унизительно для женщины ее возраста.
Я улыбаюсь, впервые счастливая за эти дни.
– Это замечательно, мам!
– Конечно, ты так думаешь, – говорит она, поставив меня на мое место.
Полагаю, я была не в настроении, хотя ответила быстро:
– Что это должно значить, мам?
Она фыркает.
– Ты знаешь, что мы не всегда одобряли твой выбор парней.
Я качаю головой, сохраняя улыбку на лице, и смотрю в окно.
– Да, мам. Я знаю это.
– Хорошо, не будем больше об этом, все кончено.
Я делаю глубокий вдох. Если бы она только знала.
Впервые с тех пор как я видела ее, Сара говорит:
– Что произошло с Диланом? Я думала, он был милым.
– Сара! – говорит мама с обидой в голосе.
– Да, это правда, он был милый. Он в армии или как?
Я отвечаю, мой голос спокойный, пытаясь ничего не показать.
– Да. Его тяжело ранили в Афганистане.
– О, дорогая, – говорит мама слабым голосом.
Я смотрю на нее, пытаясь по выражению ее лица понять, знала ли она? Мой отец писал Дилану, когда он был в больнице. Он, по крайней мере, знал, что Дилана ранили, и не сказал мне. Мой отец видел, какой несчастной я была в прошлом году, а он знал. И ничего мне не сказал.
У нас с отцом будет отдельный разговор.
– Ты знала об этом, мам? – спрашиваю я.
Она качает головой.
– Нет, мне жаль. Я надеюсь, это не серьезно. Даже если мы не одобряли его, он хороший мальчик.
– Это было серьезно, – отвечаю я, все еще пытаясь оценить ее реакцию. Мы стоим на красном свете и встречаемся глазами в зеркале заднего вида. – Он почти потерял ногу. Его друга убили.
Она бледнеет, затем шепчет:
– Мне жаль, Александра. Я знаю, ты заботилась о нем.
Я вздыхаю и откидываюсь на сиденье. Моя мать как всегда загадочна. Она могла бы сделать миллионы как игрок в покер, хотя я предполагала, что быть женой дипломата в некотором роде то же самое.
Поездка мучительна. Я достаю свой телефон и включаю его. Знаю, что зря надеюсь, но возможно там будет известие от Дилана. Письмо. Или сообщение. Что-нибудь. Признак того, что он действительно услышал, что я пыталась сказать. Что-нибудь.
Как только телефон включился, начинают поступать сообщения. Не от Дилана, но одно от Келли, на два больше от Шермана, затем одно от Кэрри.
Сообщение Келли короткое и по существу:
«Позвони мне, когда приземлишься. Срочно».
Шерман написал:
«Алекс, не включай новости. Позвони мне или Кэрри как можно скорее».
Кэрри менее загадочна, но не особо полезна:
«Если мама захочет пообедать где-нибудь, притворись больной. Скажи ей, что тебе нужно домой. Сейчас. Скоро позвоню. Люблю тебя».
О, Боже. Что не так? Что-то случилось с Диланом? Что не так? Я смаргиваю слезы, пытаясь стереть их, пока мама не увидела.
– Твой телефон почти как автосигнализация, дорогая, что случилось.
– Ох, ничего, – отвечаю я, пытаясь, чтобы мой голос не дрожал. – Это просто Келли, я ей очень быстро позвоню, ладно?
– Александра... – начинает моя мама, но я уже набираю номер. Джессика награждает меня странным взглядом, глаза падают на мои руки, которые трясутся, но я отмахиваюсь.
Кэрри ответила после второго гудка.
– Алекс?
– Привет, Келли, – говорю я фальшивым радостным голосом. – Я получила твое сообщение. Что за новости?
Кэрри сразу понимает, в чем дело. Она спрашивает:
– Ты в машине с мамой?
– Да! Прямо сейчас на пути домой, скоро там будем.
Мама оглядывается на меня через плечо, когда я говорю это:
– Я думала, мы остановимся пообедать.
Я хмурюсь.
– Подожди, Келли.
Я говорю маме:
– Мам, ты не против, если мы пропустим обед? Я не очень хорошо себя чувствую после полета.
Сара качает головой и что-то бормочет, затем скрещивает руки на груди.
– Дорогая, твои сестры так с нетерпением ждали этого.
Господи, почему они все не могут просто заткнуться и уйти.
– Пожалуйста, мам? Я думаю, мне надо прилечь.
– Конечно, дорогая.
– Спасибо, – говорю я, прикладывая телефон к уху. – Прости. Что ты хотела сказать?
Голос Кэрри громкий и ясный.
– Алекс, не сходи с ума. Ладно? Чтобы ты не делала, я хочу, чтобы ты оставалась спокойной.
– Конечно, – говорю я, фальшивая улыбка все еще на моем лице. Мои щеки уже начали болеть.
– Хорошо. Слушай... этим утром Рэнди Брюер был арестован.
Я закрываю глаза и подтягиваю колени. Я не хочу слышать это. Не хочу слышать, что она дальше скажет.
– Он вчера вечером следовал за девушкой из бара до ее дома и изнасиловал ее.
Я ахаю. Моя рука резко прижимается ко рту.
– Александра, ты в порядке?
– Я думаю, что заболела, – шепчу я. Мой желудок сильно сжимается, и я не могу остановить слезы, начинающие течь по моему лицу.
– Александра, положи телефон. Что ты ела в самолете, может у тебя пищевое отравление?
– Келли, – шепчу я своей сестре. – Я пришлю тебе письмо. Мне жаль, нужно бежать, чувствую себя нехорошо.
Она сразу же отвечает.
– Я буду ждать тебя здесь, Алекс. Мне жаль.
Я отключаюсь и кладу телефон рядом с собой, наклоняюсь вперед на своем сиденье, скрещиваю руки на груди, пытаясь сдержать эмоции, угрожающие вырваться наружу.
– Александра, тебе нужно к врачу? Я думаю, мы должны отвезти тебя к врачу.
– Нет! – кричу я.
Тишина после крика оглушительна.
Моя мама останавливается через секунду, визжа шинами, почти проехав на красный свет. Она смотрит на меня, открыв рот и широко раскрыв глаза. Я никогда не кричала на нее раньше.
– Прости, – шепчу я. – Мне просто... нужно прилечь ненадолго, ладно? Пожалуйста?
Я поднимаю ноги на свое сиденье, кладу на них подбородок, оборачиваю руки вокруг ног и пытаюсь от всего отстраниться. Все, о чем я могу думать – это прошлая весна, когда я не могла встать, не могла защитить себя, пока он разрывал мою рубашку, а его соседи не вмешались. И затем это случилось снова, только в этот раз Дилан был тем, кто защитил меня.
Я не могу защитить себя. То, что сделал Рэнди, заставляет чувствовать себя никчемной, ничего не стоящей. Словно кусок мяса, который трогают, толкают, протыкают, поворачиваю в нужном направлении. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне хочется блевать.
Потому что если бы я сообщила об этом прошлой весной, он бы давно был в тюрьме. Девушка не была бы изнасилована. Дилан не был бы арестован.
Это была моя вина.
После пары минут гробовой тишины, я чувствую в левом боку толчок. Я поднимаю глаза, это Джессика. Она приподняла одну бровь, на ее лице подозрительность.
Глава 14
Ошибки случаются
(Дилан)
Когда раздается стук, я сижу в своей комнате, пишу. Я несколько недель был в подвешенном состоянии, ожидая суда за нападение при отягчающих обстоятельствах, неуверенный, каким будет мое будущее, отвергнутый Алекс. Часами я сидел здесь в темноте, слушая спокойную музыку, иногда записывая мысли в новый дневник.
Я пытался разобраться в своей жизни. Пытался разобраться, что случилось с Алекс. Пытался разобраться в «нас».