Через несколько секунд вышибала пробивается через толпу.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — кричит он.
Я застыла на месте.
— Я надрала его задницу перцовым баллончиком. Он почти изнасиловал мою подругу в прошлом году и сейчас не отпускает ее.
Кто-то в толпе еще что-то говорит вышибале и указывает на меня. Глаза вышибалы сосредотачиваются на мне. Он выше, около шести футов, может фунтов 250 мышечной массы. Он подходит ко мне и спрашивает:
— Это правда? Этот парень не отпускал тебя?
Я киваю.
— Хорошо. В следующий раз просто позови меня. Я Вэйд. Тебе не нужен будет перцовый баллончик в баре.
Я быстро киваю.
— Хорошо, — он поворачивается и хватает Рэнди за руку. — Пойдем, мудак. Ты достаточно сделал за ночь, — он поднимает и слегка тащит Рэнди сквозь толпу.
Я поворачиваюсь к Келли, мои глаза расширены.
— О. Мой. Бог. Ты не сделала этого.
Она усмехается.
Я схватила ее за плечи и обняла.
— Келли, ты самая лучшая подруга! Я люблю тебя!
Но мои глаза нашли вышибалу Вэйда, который тащил Рэнди. В тысячный раз я пожалела, что не сообщила о том, что случилось.
Я не знала, почему не сделала это.
Я практически не встречалась с Рэнди прошлой весной, после того как мы с Диланом поругались. Это была глупая ссора. Я была пьяна, а он мучительно переживал ту опасность, в которой находился. Я сказала то, о чем теперь жалею. То, что я боялась, что мы не сможем быть вместе, что расстояние и опасность разрушат нас. Ну, то есть мы долго не видели друг друга. Долгое время. И столько всего случилось.
Глаза Дилана похолодели без предупреждения. Я даже не могла описать то, что сделал со мной его взгляд без слез. Это был взгляд невероятной печали, и еще хуже, презрения и отвращения. Он прервал связь по Skype без единого слова. Без предупреждения, без слов, ничего.
Я пыталась ему перезвонить, но не было ответа.
На следующий день я попробовала еще раз. Его аккаунт в Skype был удален. Был еще аккаунт на Facebook. Он удалил меня из друзей… он удалил меня отовсюду. Он не отвечал на мои электронные письма или обычные письма, и до этой недели он словно… исчез с лица земли.
После месяца опустошения, Келли начала призывать меня ходить на свидания. Я старалась. Правда старалась. Я пошла на свидание с Рэнди. Однажды ночью мы с Рэнди слишком сильно напились. И каким-то образом я очутилась в его комнате, и мы стали целоваться. Я не была готова. Но следующее, что я знала, Рэнди толкнул меня на кровать и сорвал с меня рубашку. Я пыталась оттолкнуть его, но едва ли могла пошевелиться.
Я закричала, и было просто удачей, что вернулись соседи в нужный момент. Они оттащили его от меня, а я плакала и спотыкалась.
Этого бы никогда не случилось, если бы Дилан не порвал со мной так внезапно.
Этого никогда не случилось, если бы я не пила так много.
— Ты в порядке? — спрашивает Келли.
Я смотрю на нее и киваю.
— Я просто думала о Дилане и… и обо всем.
— Вот дерьмо, — говорит Келли. — Ты все еще по уши влюблена в него, не так ли?
— Нет, — говорю я, в то же время кивая.
Келли усмехается.
— Попробуем еще раз.
— Черт, Келли. Я все еще люблю его.
— Ты знаешь, что он полный мудак, раз бросил тебя подобным образом.
— Я знаю.
— Он не дал тебе шанса объясниться. Это было глупо. Он позволил своей глупой мужской гордости убить лучшее, что у него когда-либо было.
Я киваю. Это не помогает. Совсем. Ничуточки.
— Ты собираешься попытаться вернуть его?
— Нет, — говорю я.
— Я не верю тебе. Ты лжешь мне, Алекс.
— Нет. Ни в коем случае. Он все испортил, Келли. Он разбил мне сердце. Я не хочу возвращаться к этому. Ни в коем случае.
— Конечно, Алекс. Как знаешь.
Она возвращается к своему напитку, а я смотрю в зеркало, висящее над баром. Лгала ли я ей? Лгала ли я себе?
Я не знаю ответа.
Глава 4
И не говори, морпех
(Дилан)
Утро понедельника. Восемь часов. Время моей пытки в Администрации Ветеранов.
Сперва, когда меня ранили, они эвакуировали меня в госпиталь Баграма, дыру за хрупкими стенами, заставленную контейнерами для кораблей и временными удобствами. Я мельком увидел его из-за дверей госпиталя, оставаясь каким-то чудом в сознании. Я помню, как видел госпиталь, пролетающий подо мной, и понял, что, возможно, попаду домой.
Я помню, что меня привезли в отделение скорой помощи, и ничего больше после этого до того момента, как я проснулся в Германии. Там доктора сказали мне, что существовал значительный риск того, что я потеряю ногу: повреждение мышц и глубоких тканей было чудовищным. Я провел почти тридцать дней в Германии, затем меня отправили в Вашингтон до тех пор, пока меня не уволили из армии в середине мая. Они спасли мне ногу, но в тот момент я все еще был в инвалидном кресле.