Еще вчера Фрэнсис могла бы съежиться, но в это утро в ней что-то взорвалось, и она чувствовала себя так, словно ожила после долгого, подобного смерти сна. Она считала себя свободной в той новой жизни, которую создала для себя, но, оказывается, ошибалась. Прежде чем назвать себя свободной, ей было необходимо покончить со своим прошлым.
– Я перед вами не в долгу, леди Лайл. – Фрэнсис не стала садиться. – Правда, у меня такое чувство, что вы готовы объявить меня своей должницей и получить надо мной прежнюю власть. Я никогда не была ничего должна вам, за исключением, быть может, своего содержания зато время, когда я жила здесь – по вашему настоянию – после папиной смерти. Но я уже с лихвой оплатила этот долг. И я ничего не должна Джорджу Ролстону, хотя, не сомневаюсь, если еще на некоторое время останусь в Лондоне, то скоро услышу, как он заявит, что я его рабыня на всю жизнь.
– Рабыня! – насмешливо воскликнула леди Лайл. – Бедный Джордж! И это после всего, что он сделал для тебя, Франсуаз. Ты была прямо на пути к славе.
– Думаю, правильнее сказать к «дурной славе». Можете говорить, что хотите, мисс Хант, лорду Синклеру и даже лорду Хиту. Для меня это не имеет значения. Я возвращаюсь в Бат – по собственному желанию. Там мой дом, моя работа и мои друзья.
– О бедняжка Франсуаз! Разве ты еще не достаточно себя наказала? – Столкнув собачку на пол, леди Лайл села прямо и похлопала рукой по сиденью дивана рядом с собой. – Иди сядь, и давай покончим с этой глупой размолвкой между нами. Ведь когда-то мы прекрасно относились друг к другу. И я обожала твоего отца. Ты ведь до сих пор безумно мечтаешь о карьере певицы, и отрицать это бессмысленно, ведь вчера вечером это было совершенно очевидно. Что ж, ты можешь все вернуть, глупышка. Тебе незачем было все бросать, чтобы потом строить план, как все вернуть своими силами. Мы поговорим с Ролстоном, и...
– Мне пора идти, в это утро у меня есть и другие дела, – оборвала ее Фрэнсис.
– О, ты говоришь в точности как твой отец. Он был чересчур гордым и слишком упрямым, но красивым, очаровательным и совершенно, совершенно неотразимым. Ролстон будет недоволен, Франсуаз, – сказала ей леди Лайл, когда Фрэнсис повернулась, чтобы уйти. – И я тоже. Но теперь я знаю, где тебя искать. Должна сказать, что не составит никакого труда узнать название и адрес школы, в которой ты преподаешь, и имя директрисы – или кто там еще тебя нанял. Бат – небольшой город, и, полагаю, там не так уж много школ для девочек.
На мгновение Фрэнсис показалось, что ледяные пальцы страха вновь протянулись к ее горлу, но она уже не была той девочкой, которая три года назад съеживалась при малейшей угрозе.
– Школа мисс Мартин находится на Дэниел-стрит, – не оборачиваясь, сухо сообщила Фрэнсис. – Всего хорошего, мадам.
Только оказавшись на улице, Фрэнсис позволила себе расслабиться. Было очень приятно бросить вызов в лицо графине Фонтбридж и леди Лайл в это утро, но эйфория от этих поступков быстро улетучилась. В действительности мир, окружавший Фрэнсис, угрожал рухнуть. Теперь графиня Фонт-бридж знала, где живет и работает Фрэнсис, и леди Лайл тоже знала. Фрэнсис не сомневалась, что обе дамы способны начать преследовать ее. Если кто-то из них решит осложнить жизнь Фрэнсис, ей придется уехать. Она ничего не скрывала от Клодии, но было безоговорочно недопустимо, чтобы учительница респектабельной школы для девочек оказалась опозорена. Она просто не сможет оставаться там, если хотя бы малейший отголосок связанного с ней скандала достигнет ушей родителей ее учениц – или дойдет до безымянного спонсора Клодии.
И во всем этом виноват виконт Синклер! Без его вмешательства Фрэнсис не приехала бы в Лондон и ничего бы этого не произошло.
Нет, это несправедливо.
Она подумала было зайти в Маршалл-Хаус – но с какой целью? Было бы совершенно неприлично прийти туда и сказать, что ей нужно поговорить с виконтом Синклером.
Лучше написать ему. Иногда он досаждал ей и доставлял неприятности, но, пожалуй, он заслуживал получить полное правдивое объяснение того, почему она отказалась выйти за него замуж.
А кроме всего прочего, Фрэнсис была безумно влюблена в Лусиуса, и ей было необходимо, чтобы он это знал.
Но, возвращаясь домой, Фрэнсис подумала, что не стоит писать ему отсюда, из Лондона, так он, по всей вероятности, снова сломя голову примчится на Портмен-стрит и постарается убедить ее сделать то, что, как он понимал в глубине души, невозможно.
Во всяком случае, прошлым вечером стало совершенно очевидно, что его помолвка с мисс Хант неизбежна.
Она решила, что вернется в Бат и напишет ему оттуда – последнее «прощай».
При этой мысли Фрэнсис грустно улыбнулась.
Теперь осталось лишь позаботиться о бабушках.
Вернувшись домой, Фрэнсис увидела, что обе старушки уже встали и наслаждаются хорошей погодой, сидя в небольшом летнем павильоне в заднем саду. Фрэнсис решила присоединиться к ним.
Меньше чем через три часа Фрэнсис была на пути в Бат. Время уже перевалило за полдень, и, конечно, было бы разумнее отложить отъезд до утра, как старались убедить ее бабушки, но Фрэнсис отчаянно хотелось вернуться в Бат к привычной, размеренной школьной жизни. Почти наверняка ей придется по дороге остановиться где-нибудь, но у нее были кое-какие деньги, и она могла позволить себе провести одну ночь в гостинице.
Хотя к столь поспешному отъезду Фрэнсис побудило не только отчаянное желание вернуться в Бат, но и отчаянное желание уехать из Лондона, уехать от него, пока он не явился к ней с какими-либо извинениями – а Фрэнсис ужасно боялась, что он придет, несмотря на свое торжественное обещание, данное накануне вечером.
Она не вынесет, если увидит его снова, а ей хотелось дать своему сердцу возможность начать заживать.
Ее бабушки, конечно же, были расстроены. «А как же барон Хит? – спросили они. – А как же твоя певческая карьера? А что с Лусиусом Маршаллом?» Прошлым вечером они обе пришли к заключению, что виконт влюблен в их дорогую Фрэнсис. Но в конце концов они смирились с ее решением и заверили Фрэнсис, что совершенно счастливы тем, что она проделала весь путь до Лондона только ради того, чтобы увидеться с ними.
Бабушки настояли, чтобы она поехала обратно в их дорожном экипаже, и наконец, после долгого прощания со слезами и крепкими объятиями, Фрэнсис отправилась в путь.
Когда улицы Лондона постепенно стали уступать место пригородам, Фрэнсис подумала, что все это немного напоминает путешествие, начавшееся после Рождества, и, чувствуя себя смертельно уставшей, попыталась поудобнее устроиться в экипаже. Возможно, все закончилось так, как и должно было закончиться.
Фрэнсис немного поплакала, жалея себя, но потом решительно вытерла слезы носовым платком и высморкалась.
Глава 23
Лусиус понял, что если бы был дольше знаком с Фрэнсис Аллард, то, возможно, догадался бы, что сломает себе зубы.
Прибыв на Портмен-стрит, чтобы во что бы то ни стало вытрясти из нее согласие, он обнаружил, что Фрэнсис уже полчаса как уехала оттуда. Потом еще целых десять минут Лусиус был вынужден провести с ее готовыми вот-вот расплакаться бабушками, которые заявили, что ему следовало прийти раньше и убедить их дорогую Фрэнсис задержаться еще на некоторое время. Но, как они объяснили, она решила, что слишком долго пренебрегала своими учительскими обязанностями и должна вернуться к ним немедленно, хотя и не могла ожидать, что сегодня же доберется до Бата.