Повернув голову, он взглянул на грязного, одетого в одни тонкие подштанники мужчину, что сидел в стальной клетке.
— Меня зовут Никита. Фамилия моя Просто, — произнес парень с улыбкой.
— Я это уже слышал! Какого черта ты тут делаешь, и почему это все мне рассказываешь?
— Мама говорила, что у меня плохо с общением, — признался парень все с той же добродушной улыбкой. — Папа говорил, что мне надо учиться общаться с незнакомыми людьми.
— А я тут причем⁈ — рыкнул заключенный бандит.
— Ну, вы точно не сбежите! — оценил взглядом толщину клетки Никита. — А еще я сижу так, чтобы вы не можете до меня дотянуться и ударить.
— Ты больной?
— Нет. Я здоровый, — мотнул головой парень и нахмурился. — Так… на чем я остановился? Ах да! Меня зовут Никита, а фамилия моя Просто. Просто Никита…
— Эй! Эй, кто-нибудь! Уберите этого кретина! — заорал во всю глотку заключенный. — ЭЙ!
— … Все говорят, что Юнг-Блинд — мрачное место, где люди не живут больше десятка лет. Мне кажется, они не правы. Я там родился и вырос…
— ЭЙ! УБЕРИТЕ ЭТОГО ИДИОТА ОТСЮДА! НУ, ПОЖАЛУЙСТА!!!
Глава 2
— Папа говорил, что доброе имя рода Просто можно восстановить, служа государю добрым клинком и честной пулей, — задумчиво произнес Никита, наблюдая, как лоточник с досадой сгружает рыбу обратно в телегу. — Я так и не понял, как клинок может быть добрым, а пуля честной. Я спрашивал у него, но он только смеялся и говорил о военной службе. Как-то раз я видел в Юнг-Блинде грязного старика. От него пахло так же, как от сортира у штолен, куда испражнялись работяги…
Тут парень сморщился и встряхнул головой.
— Я старался не дышать рядом с ним, но почему-то резало глаза. Думал, что он повидал всякого, раз пах не потом, а сортиром. Вот у него я и спросил на счет службы в городе. Он сказал: «Сейчас берут даже задохликов», — Никита почесал макушку и продолжил: — Я у него спросил, что такое задохлик, и он объяснил мне, что задохлик — это я.
Тут он повернул голову и уставился на заключенного преступника, который сидел в клетке с покрасневшими глазами и дергающимся веком.
— Я подумал, что «задохлик» — это культурный и честный человек, поэтому решил козырнуть при случае таким статусом, — авторитетно кивнул Никита и искренне улыбнулся.
Его абсолютно честная и добрая улыбка стала последней каплей, и заключенный метнулся к клетке, и просунув руки между прутьев, попытался дотянуться до парня, что претендовал на причину нервного срыва.
— Я убью тебя, сука! — зарычал он утробным голосом. — Убью, ублюдок! Заткнись! Слышишь⁈ ЗАТКНИСЬ!
Никита слегка отклонился и смутился, слушая ругань бандита, попавшегося в руки правосудия.
— Папа говорил, что девять грамм свинца между глаз всегда лучше любых угроз, — произнес Просто и внимательно посмотрел на заключенного. — У нас были свинцовые пуговицы как раз на девять грамм. Чем они лучше, я если честно — не понял.
Бандит, до которого дошло, что до парня не дотянуться, несколько раз ударился головой о прутья и тихо завыл. Никита же продолжил:
— В общем, я отправился в город. Там точно принимали на службу…
Отец всегда говорил мне: «Сынок! Остерегайся большой дороги. Либо перо всадят, либо кошелёк подрежут».
Но лично я не понимал, зачем кому-либо всаживать в меня птичьи перья или резать кошелёк? Как по мне бессмысленно и даже немного глупо.
На сто тысяч четырнадцатом шаге никто так и не попытался воткнуть в меня перья или же подрезать кошелёк. Скажу больше, даже если бы, у кого-либо и возникло желание, то ничего бы не вышло. Ведь у меня нет кошелька. Только сумка с одеждой, сушёными хлебцами, сухим тёртым чесноком и любимой серебряной ложкой, на которой была выгравирована фамилия нашего Дома.
А по поводу перьев… Я пригладил тёмную густую шевелюру. Честно говоря, тоже очень сомнительно. Но перо перу рознь. Вдруг мне предложат что-нибудь красивое, как у попугаев?
Правда, сколько бы я не шёл — вокруг совершенно ничего не происходило. Пока на дороге попадались лишь редкие торговцы, устало сидящие за поводьями повозок с лошадьми и большими ящерами-тягачами, одинокие ведьмаки, что охотились на монстров, и небольшие отряды имперской гвардии, патрулирующие дорогу до Сан-Алермо.
А еще мне не понравилось, что чем дальше я уходил, тем все становилось… другим. Деревья и трава тут были зелеными. На небе не было коричневых облаков, а местами на деревьях я видел белок и бурундуков. Я не сильно их отличаю, потому, что у них не светились глаза, и они не пытались сожрать меня стаей. А еще они тут не облезлые и покрыты мехом.