Она присутствовала в классе физически – застыв на сиденье, будто парализованная таинственным заклинанием, – но ее разум находился в нескольких световых годах от тела. С болезненным трудом она пыталась ухватить разбегающиеся мысли, чтобы собрать всё в единое целое.
Черный Кот. Адриан. Поцелуй.
Существовало лишь одно возможное объяснение, но ее потрясенный мозг всё еще противился этой неправдоподобной идее.
Чувствуя себя в двух шагах от неконтролируемой волны паники, Маринетт вдруг встретила обеспокоенный взгляд Адриана. Выражение его лица отражало такую тревогу, что вырвало ее из состояния испуганного ступора, точно электрический разряд.
Она несколько раз тяжело вздохнула, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение, прежде чем понемногу вернуть себе спокойствие. Вернувшись к приемлемому уровню напряжения, Маринетт сосредоточилась на однокласснике. Она так хорошо знала лицо Адриана, что могла нарисовать его по памяти, но теперь разглядывала его с небывалой пристальностью, изучая его так внимательно, словно видела впервые.
Зелень его глаз вдруг показалась ей ужасно знакомой. А когда она представила светлые волосы чуть-чуть длиннее и слегка растрепанными, ощущение дежавю стало до боли сильным. Не говоря уже об удрученной улыбке, которая теперь освещала лицо Адриана.
Черный Кот. Адриан.
Адриан. Черный Кот.
Два имени танцевали в голове Маринетт, и всё внезапно озарилось новым светом.
– Интересно, – вдруг произнесла она, стараясь говорить равнодушно, но не сумев полностью подавить нервную дрожь в голосе. – Я думала, единственный, кого Ледибаг когда-либо целовала – это Черный Кот.
– Видимо, я особенный, – ответил Адриан с лукавым подмигиванием, которое было слишком хорошо знакомо Маринетт. – И не менее интересно, но мне тоже казалось, что Черный Кот никогда не целовал никого, кроме Ледибаг.
– Не помню, чтобы я говорила, что целовала Черного Кота, – со слабой улыбкой поддразнила его Маринетт, краснея еще больше.
– Боюсь, твое лицо сказало это за тебя, – заговорщицким тоном прошептал Адриан и машинально опустил взгляд на тонкое запястье Маринетт.
Запястье, на котором по-прежнему лежали его пальцы.
Остро осознав эту физическую близость, он почувствовал, что опять краснеет.
Маринетт. Ледибаг.
– Допустим, – снова заговорила Маринетт так тихо, что никто, кроме него, не смог бы уловить ее слов. – Я поцеловала Черного Кота. Но я, по крайней мере, это помню, – продолжила она дразнящим тоном. – Тогда как, вижу, поцелуй Ледибаг не оставил в твоей памяти ни малейшего следа. Бедная Ледибаг, не слишком лестно для нее… – заключила она с легким подмигиванием.
Сердце Адриана пропустило удар.
Или, может, слишком быстро ударило дважды.
Как его Леди умудрялась быть такой восхитительной? Так краснеть, мягко насмехаясь над ним? Она наверняка не подозревала, в какое состояние повергала своего бедного напарника.
– Уверяю тебя, мало о чем я жалею так сильно, как о том, что забыл тот поцелуй, – горячо ответил Адриан, мягко перемещая пальцы вдоль запястья Маринетт.
Медленно, сантиметр за сантиметром.
Пока не накрыл ее ладонь своей.
– Какая жалость. Наверняка это был необыкновенный поцелуй, – прошептала Маринетт, так пристально глядя на него, что по позвонкам Адриана – одному за другим – прошла мощная дрожь.
– Не сомневаюсь ни мгновения, – ответил он в тон ей, чувствуя, как тонет в великолепных глазах Маринетт.
Как он мог не замечать ЭТУ синеву? Ясную, сияющую, прозрачную, словно райская лагуна, такую прекрасную, что перехватывало дыхание.
Пока он погружался в созерцание напарницы, пальцы Маринетт легонько пошевелились, чтобы переплестись с его. И у Адриана вдруг возникла абсолютная уверенность, что он только что умер от сердечного приступа и приземлился прямехонько в раю.
Кожа Маринетт была нежной и теплой, и он чувствовал, как под его пальцами сильно бьется ее пульс. Он держал за руку Маринетт. Ледибаг. Наконец-то.
Как только ладонь Адриана накрыла ее ладонь, яркая краска, покрывавшая ее щеки, стала еще насыщеннее, но Маринетт не сводила с Адриана глаз. Он робко улыбнулся, нежно сжимая ее пальцы.
– Думаешь… думаешь, Ледибаг согласилась бы поцеловать меня еще раз? – выдохнул он.
Зрачки Маринетт слегка расширились от удивления, и она несколько раз взмахнула длинными ресницами, медленно осознавая смысл этого важнейшего вопроса. На ее лице, наконец, появилась нерешительная улыбка, а потом под действием восхитительной недоверчивой радости стала шире.
– Я-я… Я думаю, да, Котенок, – дрожащим голосом ответила она, ее глаза теперь сверкали, словно целое созвездие. – Но сначала надо, конечно же, спросить у нее.
Вдруг осознав, что в ожидании ответа задерживал дыхание, Адриан глотнул воздуха.
Он машинально сжал пальцы Маринетт – как чтобы почувствовать тепло ее кожи, так и в отчаянной попытке взять под контроль нервную дрожь, которая теперь сотрясала его руки. Он чувствовал, что напарница тоже дрожит, и это вернуло ему мужество, которое он боялся потерять в последнее мгновение.
Снова вдохнув, Адриан встал со скамейки, чтобы еще ближе наклониться к Маринетт.
Между их губами оставалось лишь несколько сантиметров, и казалось, будто мир вокруг них исчез. Забыты одноклассники, опрос Аликс, испытующие взгляды Альи и пронзительный голос Хлои.
Существовали лишь они двое, их нежно переплетенные пальцы и бирюзовый взгляд, теряющийся в не менее завораживающем изумрудном. Дрожащие, краснеющие, они теперь находились так близко друг к другу, что их прерывистое дыхание смешивалось в крошечном расстоянии, которое еще разделяло их губы.
– Могу я поцеловать тебя, моя Леди? – хрипло прошептал Адриан.
– Да, Котенок, – едва слышно ответила Маринетт, протянув свободную руку, чтобы нежно провести пальцами по его скуле.
Лицо Адриана осветилось нежной улыбкой, а пальцы шевельнулись словно по собственной воле, чтобы зарыться в черные волосы напарницы. Ни мгновения не отрывая от Маринетт взгляда, Адриан преодолел последние сантиметры воздуха между их приоткрытыми губами.
И время замерло.
Нежные розовые губы Маринетт были мягкими – бесконечно более мягкими, чем Адриан мог вообразить. А также слегка влажными и восхитительно теплыми. Но это нежное тепло было ничто по сравнению с мощным пожаром, вспыхнувшим в его груди. Вены будто перекачивали потоки лавы, которые бушевали в ритме, сопоставимом лишь с бешеным биением его сердца.
Он не мог больше думать, не мог дышать, не мог осознавать что-либо, кроме Маринетт.
Ее пальцы в его ладони. Ее волосы, ласкающие его щеку. Ее губы, танцующие на его губах. Ее нежные вздохи, ласкающие его лицо.
Маринетт. Его Леди. ЕГО Леди.
Полностью поглощенный своей чарующей напарницей, Адриан даже не заметил удивленных восклицаний, раздавшихся, когда одноклассники, наконец, обратили внимание на их любовные объятия.
Адриану было всё равно. Не существовало больше ничего, кроме необыкновенной девушки, с которой ему повезло делить жизнь.
В то время как сознание Адриана понемногу стиралось, растворяясь в океане блаженства, он почувствовал, как губы Маринетт растянулись в нежной улыбке. И у него возникло ощущение, будто сердце сейчас взорвется от счастья.
Может, Адриан и не помнил первый поцелуй, который подарила ему его Леди, но тот, которым они обменивались сейчас, был абсолютно идеален.
И на этот раз чудесное мгновение точно навсегда останется выгравированным в его памяти, как самое драгоценное и самое чудесное воспоминание.