— Да вот, товарищ капитан-лейтенант, по приказанию журнал технических осмотров до ума довел, принес!
— Чегой-то я не припомню такого приказания — дурашливо удивился Крутовский. — Знаете, а я пока еще «эклером», в смысле — склерозом, не страдаю.
— Да как же!? — возмутился Палыч, — а вчера в базе? Крайний срок — пятница? Говорили? А? Так пятница уже как четыре часа назад наступила!!!
— В самом деле, с календарем не поспоришь! — вздохнул минер. Раз сам назначил — самому и смотреть эту муть, а ведь как не хочется!
Крутовский поплескался в умывальнике, разглядывая себя в зеркало, покорчил самому себе рожи. «Сойдет и так — побреюсь потом!» — решил он, оставшись довольным своим внешним видом — с небольшой натяжкой.
— Оба-на! — вдруг удивился Крутовский. — Александр Павлович, вы ничего не слышите?
— Точно! — сказал еще не успевший уйти «групман»[30]. — Картошкой жареной вроде бы потянуло!
— Голодной куме хлеб на уме! — хмыкнул минер с высоты своего возраста. Как-никак, а старше своего групмана на целых три года! Ну, ладно, хорошо — пусть на два с половиной, если быть честным!
— Точно-точно, Андрей Алексеевич, картошка! — заверил старший лейтенант Валерий Сурков. И глаза его загорелись охотничьим огнем. Он предложил вкрадчивым тоном: — Давайте сейчас быстренько накроем эту несанкционированную операцию!
Он еще помнил курсантские времена, когда тайно поджаренная в ночное время банальная картошка казалась деликатесным лакомством. Он проглотил предательски набежавшую ностальгически-сладкую слюну.
— И что мы будем делать с полусырой картошкой? — ехидно поинтересовался ветеран Егоркин. — Учитесь, товарищ старший лейтенант! Пока я жив и еще при памяти… Вентиляция, между прочим, разносит этот криминальный запах уже десять минут. Следовательно, еще минут через десять-пятнадцать мы тихо-тихо поднимемся и спокойно войдем на камбуз, повяжем «гурманов» и заберем себе львиную долю этого блюда. Что спать, что воевать — уж лучше на сытый желудок!
Андрей Крутовский думал точно так же и согласился с планом мичмана. Сон откладывался, да и черт с ним — мысленно махнул рукой. «Сколько ни спи — все мало, а сколько ни съешь — все равно это один раз!» — философски заключил он.
Так они и сделали. Как и ожидалось, камбуз был закрыт изнутри. Подкравшийся Егоркин заглянул в щель «амбразуры»[31]. На камбузе никого не было. Только штора над закутком с продуктами подозрительно шевелилась. Но вот… из-за плиты осторожно поднялась рука с лопаткой и помешала на сковороде подгорающую картошку. Ага! Улыбающийся мичман приложил палец к губам, призывая к тишине, и подозвал своих спутников. Все тоже заулыбались. Пора!
— Партизаны — сдавайтесь! — заорал Крутовский, грохнул кулаком в стальную дверь. — Выходи по одному.
На камбузе что-то загрохотало. Кто-то чего-то уронил и испуганно ойкнул. На шум появился из коридора помощник по снабжению старший лейтенант Нетребко — камбуз это его хозяйство.
Поняв, что сопротивление бесполезно, «партизаны» решили сдаться. Это оказались молодые матросы, в том числе и из их родной БЧ-3. Кто-то вынул болт из запора с той стороны, и дверь приоткрылась.
— Как будем делить трофейную картошку? — грозно спросил Андрей Алексеевич у перепуганной насмерть публики.
— По-братски или по справедливости? — предложил Егоркин варианты.
— По справедливости! — решился ответить один из бойцов.
— Ага, тогда мы конфискуем всю вашу картошку, а по прибытию в базу вы, кстати, пока не забыл, вместе со своими командирами отделения, моете с мылом и щетками наш родной, но пока осиротевший причал.
— Так они — годки!!! — заступился за своих старших товарищей плотный, конопатый рыжий боец.
— Кто? Ваши командиры отделений? Что-о-о!? — протянул Егоркин, — а вот это слово, сынок, пусть они мне сами скажут. Если не боятся!
«Ага, щас, два раза! Они же не совсем, чтобы идиоты!» — мысленно позлорадствовал Крутовский, представив себе эту картину.
— Вы для них жарили, конечно?!
— Нет, что вы, для себя! Кушать хочется! — преданно глядя прямо в глаза, ответствовал конопатый.
«Так», — подумал Крутовский, оглядывая рыжего, как апельсин, и конопатого, как подсолнух, матроса, — «похоже, «подарочек» подрастает! Надо непременно взять его на заметку — пока еще не поздно! Может быть, не поздно?…» — поправился он сам для себя.
— Ах, вот значит как! Михаил Васильевич — обратился он к помощнику, проследи, чтобы они сами все съели!
— А куда денутся? — удивился здоровенный помощник явно с борцовским прошлым, как минимум, в «полутяже». — Все равно я сейчас коков нудно и долго воспитывать буду. А эти завтракать при мне станут! Обильно и сытно! — И скомандовал: — Взять ложки!
31
Так на корабле называют открывающееся отверстие окна выдачи в металлической двери камбуза.