Никому, поняла я по гнетущему молчанию.
— Я сожалею, — произнес Альбус с таким печальным видом, что мне, вместо того, чтобы успокоиться, до дрожи захотелось вцепиться в его белоснежную бороду и сделать ему больно, так, как больно мне сейчас.
Сильно сжав ладони, чтобы не дать вырваться своим безумным желаниям, я беспомощно упала на ближайший стул и согнулась пополам в мнимом приступе тошноты.
— Я хочу уйти отсюда… Я не могу здесь больше оставаться…
Не могу больше видеть Дамблдора. Да и пребывание в Хогвартсе для меня стало особенно тягостно. Здесь все напоминает о беззаботной жизни, какой мы жили, учась в школе. О Джеймсе… Сириусе… Жизни той, прежней, никогда уже не будет.
Глава 25
Гарри, который минут пять мерил шагами комнату, остановился и глубоко вздохнул.
— Мам, ты правда хочешь покинуть Хогвартс? Прямо сейчас?
— Да, — просто сказала я. Хотя я и старалась говорить спокойно, в голосе все равно мелькнула жалобная нотка. — Здесь мне слишком тяжко находиться. Здесь… все напоминает о Джеймсе, твоем папе. Но… но если ты хочешь остаться в замке, я…
— Нет — нет! Я совсем не это имел в виду! — быстро сказал он. — Мы уйдем тут же, я не против. Да, наверное, ты права, — подумав, добавил Гарри, — тебе здесь будет неспокойно. Столько воспоминаний. Значит, вернемся на Грим…
Он внезапно оборвал себя. В глазах мелькнуло горькое смятение.
Я знала, что Гарри собирался сказать: вернемся на Гриммолд — плейс, в дом Блэков. В дом, где когда — то жил Сириус, крестный Гарри, и вообще незаурядный человек. Которого теперь нет.
По моему лицу пробежалась судорога. Я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться взахлеб. Как это больно, терять дорогих людей.
— Мы отправимся прямо в наш новый дом, — решился продолжить Гарри. Я машинально кивнула, думая совсем не об этом. — Не теряя ни минуты. А правда, зачем нам медлить?
— А где Тигра? — спросила я, вдруг вспомнив о котенке. Когда мы уходили к Дамблдору, он оставался здесь, в спальне. Но дверь, кажется, была не закрыта.
— Не знаю… Надо поискать. Этот сорванец может быть где угодно. Даже в Тайной комнате…
Гарри слегка улыбнулся, глядя, впрочем, на меня с беспокойством. Я не отреагировала на его шутливый тон, рассеянно вперившись в пространство перед собой.
— Пойду скажу Рону и Гермионе, пусть поищут. Ты побудешь тут, мам?
— Да — да, милый…
Ощущая себя безвольной куклой, я сидела на кровати и не в силах была заставить себя подняться, куда — то идти, говорить с кем — то… Те новости, которые совсем недавно я буквально выпытала в кабинете директора, за какие — то полчаса практически опустошили меня. Наверное, похожие чувства испытывает человек, чудом избежавший гибели. «Неужели это произошло со мной?» — вот та мысль, которая беспрестанно крутится в его голове. В моей же вертелась и другая: «За что? Почему они, а не я?»
— Лили! — прозвучало совсем близко.
Растерянно подняв глаза, я увидела перед собой Северуса.
— Я стучался, но ты, видимо, не услышала, — сказал он, объясняя свое появление в спальне.
Я промолчала, глядя на свои руки. Ни о чем говорить не хотелось, а только бездумно смотреть вдаль. На сегодня лучшая моя подруга — тишина.
— Не буду спрашивать, как ты, и так прекрасно понимаю, что… — Северус оборвал себя. — Где Гарри?
Отвлекающий маневр?
— Лили? Только не уходи в себя снова, прошу тебя…
— Я не собираюсь уходить в себя, Северус, — устало вздохнув, сказала я, сохраняя напряженно — каменную позу. — Конечно, мне больно. Очень больно. Но я не хочу, чтобы и Гарри из — за меня страдал. Он… единственное, что осталось от… Джеймса…
От моего взгляда не ускользнуло то, как дернулось лицо Северуса. Мне показалось, он мучительно удерживается от того, чтобы не произнести слова, о которых, возможно, пожалеет впоследствии.
— Даже теперь ты ненавидишь Джеймса… — тихо проговорила я, отворачиваясь к окну. — Прошло столько лет, Северус, неужели тебя до сих пор гложут старые обиды? Ведь именно поэтому ты так относишься к Гарри. Ты видишь в нем Джеймса. А он и мой сын тоже.
— Я знаю, — необычайно мягко сказал Северус, опускаясь на корточки передо мной. Взял мои руки в свои ладони. Именно эта не присущая ему нежность заставила всю мою стойкость разрушиться, и я вдруг ощутила себя такой беззащитной и несчастной, что слезы потекли сами. Не хватило усилий, чтобы удержать их.
— Неужели это правда, Северус? — судорожно всхлипнув, пробормотала я. — Не могу в это поверить… Питер предал нас, а Сириус… Боже…