— Петунья?
— Здравствуй, Лили, — необычайно робко сказала моя сестра, которая впервые испытала на себе все прелести аппарации. И потому пребывала в некотором шоке.
— Здравствуй. Как… как тебя угораздило оказаться здесь?
Я посмотрела на Ремуса. Потом на Северуса.
— Где же вы вдвоем были?
Тревога, не дававшая мне покоя со времени их отбытия, царапнула сердце.
— Рассказывайте! — потребовала я, так как никто не изъявлял горячего желания просвещать меня.
— Может быть, для начала пригласишь свою сестру в дом? — предложил безразличным тоном Северус, при этом не удостоив Петунью ни малейшим взглядом. Будто ее тут и не было. Мне же показалось, что он просто тянет время, чтобы я отвлеклась от неприятного разговора.
— Ну, конечно… — Я сделала вид, что его замысел удался. — Проходи, Петунья.
Во всем ее облике сквозила неуверенность, как в тот раз, когда она узнала о моей амнезии. Сейчас же Петунья мялась на пороге, словно уже жалела, что появилась здесь. Но в конце концов, пересилила себя и вошла в дверь. В холле она чуть не столкнулась с Гарри и Гермионой. Разлилась несколько неловкая тишина, в течение которой Петунья и Гарри со смущением смотрели друг на друга.
— Эм… Здравствуйте, тетя Петунья.
— Здравствуй… Гарри, — натужно произнесла она. — Я…
Петунья кинула на меня беспомощный взгляд, но я, помня обо всем том, что рассказывал мне сын, о ее отношении к нему, не повелась на этот прием.
— Я, в общем, хотела увидеться с тобой, Лили, чтобы попрощаться.
— Ты куда — то уезжаешь? — сдержанно спросила я.
— Да, вместе с семьей. Мы решили пожить в Ирландии… по крайней мере до конца лета.
Входная дверь была по — прежнему раскрыта, и это обстоятельство вынуждало меня отвлекаться: оба мужчины отчего — то предпочли остаться на улице.
— Знаешь, давай поговорим в гостиной. Или нет, пойдем на кухню.
Но прежде чем отправиться туда, я позвала Ремуса и Северуса.
— Вам особого приглашения надо? И кстати, Северус, — добавила я, едва за ним последним закрылась дверь, — в гостиной лежит сын Нарциссы Малфой…
Это имя заставило Северуса проявить хоть какую — то заинтересованность.
— Драко?
— Да. Он ранен, но я сделала все, что смогла… Ты все же посмотри…
Фраза повисла в воздухе, поскольку Северус, не дождавшись, когда я закончу, практически вбежал в гостиную.
— Значит, ты хотела попрощаться? — Уединившись с Петуньей на кухне, я устало присела за квадратный стол, которому, судя по всему, было немало лет. — Очень мило. Раньше тебе было трудно переносить даже мое присутствие. А теперь — надо же — усмирила свою гордыню и согласилась пойти с волшебниками, и все это лишь для того, чтобы попрощаться со мной.
Петунья, несомненно чувствуя себя не в своей тарелке, с каждым произнесенным словом сильнее поджимала губы. На ее лице проступило непонятное выражение, которое я не могла так с ходу определить: возможно, это была вина, смешанная с обидой.
— Все это так, — отрывисто сказала сестра, скрещивая руки на груди. — Ты, как мне уже сообщили, все вспомнила. Вспомнила и, наверное, жалеешь о том, что так скоро простила меня… — Ее суховатый голос дрогнул. — И я понимаю тебя… Что ж, это моя вина. Мне не удалось до конца принять тебя… твою особенность… Почти всю жизнь я провела, завидуя тому, кто ты есть…
Я внимательно посмотрела на Петунью, свою старшую сестру. Вероятно, ей очень нелегко далось это признание. Заметив мой взгляд, она криво усмехнулась.
— Не ожидала таких откровений, правда? Честно говоря, я тоже. Но… — она прикрыла глаза, — твое возвращение что — то перевернуло во мне. Я хочу, чтобы ты меня простила, но… не надеюсь на это.
— Я могу простить тебя за что угодно, ведь ты моя сестра, — тихо сказала я. — Одно не смогу простить никогда. Твое отношение к Гарри.
Ее приподнявшиеся было плечи снова поникли. Петунья кивнула, будто услышав именно то, что ожидала.
— Наверное, я напрасно отняла у тебя время… Пойду я, Дадли и Вернон ждут… Они и так не хотели отпускать меня, после всего, что сегодня случилось…
— А что сегодня случилось? — с подозрением спросила я, заметив, как Петунья занервничала. — Это связано с Ремусом и Северусом?
— С Северусом! — привычно усмехнулась она. — Возрождаете старую дружбу? Впрочем, это не мое дело. — Однако весь ее вид выражал неодобрение. — Что случилось, спрашиваешь?
— Тетя Петунья!
Мы обе повернулись к двери: там стоял Гарри.
— Иногда молчание действительно — золото, не забывайте об этом.