— Знаешь, разница в пятнадцать лет не так уж и значительна, — буркнула Клеменси, раздраженная упоминанием Беатрис. — Я имею в виду, что это не слишком ощущается в том возрасте, которого мы с тобой достигли.
— О да, ты достигла весьма почтенного возраста! Почти догоняешь меня! — Ленард рассмеялся. — Милая, ты только задумайся: тебе же всего двадцать три…
— Да, но я уже женщина… А в тринадцать была еще ребенком.
— Действительно, ты уже женщина. В полном смысле слова. — Он оглядел ее жадными глазами и улыбнулся. — В тот день, когда я впервые увидел тебя на этой веранде, у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь мы станем мужем и женой.
— Но что же все-таки ты подумал обо мне в тот день? — нетерпеливо спросила она.
— Подумал, что ты неуклюжий долговязый цыпленок, бегающий в школу. — И он, расхохотавшись, добавил: — И что у этого цыпленка обворожительная улыбка.
Ленард нежно поцеловал ее за ухом, но даже этот легкий как перышко поцелуй мгновенно возбудил Клеменси, и Ленард это безошибочно почувствовал.
— Ведь я иногда все еще возбуждаю тебя… не правда ли? — Он вдруг торопливо взглянул на часы. — Чуть не забыл! К сожалению, Клеменси, я вынужден тебя покинуть: мне надо обязательно подписать распоряжение по зарплате для рабочих…
Когда Ленард уехал, Клеменси долго вспоминала, как он целовал, обнимал ее… Может быть, еще не все потеряно?
С наслаждением вдыхая душистый запах лета, Клеменси подумала о том, что должна сообщить Ленарду о ребенке, и как можно скорее. Может быть, даже сегодня.
Да, вдруг решила Клеменси, Ленард узнает всю правду именно сегодня вечером, когда мы вернемся с приема.
Подкрасив губы, Клеменси надела темно-синее платье, которое безукоризненно сидело на ее еще стройной фигуре.
Она взглянула на золотые наручные часы — подарок Ленарда — и увидела, что стрелки показывают четверть седьмого. На прием, устраиваемый в загородном клубе, надлежало явиться к семи, а дорога туда займет не менее получаса.
Ленард вошел в спальню как раз в тот момент, когда Клеменси безуспешно пыталась застегнуть ожерелье.
— Секундочку, дорогая, я помогу тебе. — Он подошел и ловко справился с застежкой. — Ты выглядишь фантастически.
Прикосновение его пальцев к коже, ласковый голос внезапно вызвали у Клеменси всплеск необузданной чувственности. Она едва не задохнулась, когда Ленард обнял ее, резко притянул к себе и жадно поцеловал в губы.
Солнце уже садилось, и было похоже на огромный апельсин, в оранжево-красном сиянии которого купалось все на земле — дома, трава и деревья, люди… Для Клеменси весь мир в эту минуту вдруг превратился в живое феерическое полотно, создаваемое незримым художником-фантастом, творцом-великаном. И этот фантастический, блистающий мир точь-в-точь гармонировал с ее сегодняшним настроением.
Прием, на который их пригласили, давался в честь полувекового юбилея большого загородного клуба. Билеты на мероприятие разошлись все до единого, о чем свидетельствовала заполненная до отказа огромная автостоянка перед фасадом клуба.
Ленарду с трудом удалось найти свободное место, и, выйдя из «ягуара», они направились по парадной лестнице в дом, где сверкало море огней и лилась музыка.
— Рад видеть вас, Клеменси.
Это был голос Джерри Мэйфлауэра. Личный помощник Ленарда подлетел к ним, едва они успели войти в зал для приемов. Он нежно поцеловал Клеменси в щеку, и губы Ленарда скривила сардоническая усмешка.
Клеменси глазами поискала в толпе свою лучшую подругу, хотя Ник и сказал, что у них, по всей вероятности, с поездкой в клуб ничего не получится.
Ленард принес ей бокал сухого белого вина. Клеменси не стала отказываться: он не должен догадаться, почему она теперь избегает употреблять алкоголь. Однако стоило Ленарду отвернуться, чтобы перекинуться с кем-то парой слов, как она тут же поставила бокал на столик.
— Надеюсь, ты не увлекаешься алкогольными напитками?
Услышав за спиной игривый голос, Клеменси немедленно обернулась и воскликнула:
— Кэрри! А я уже подумала, ты не сможешь приехать!
— Мать Ника согласилась посидеть с Эдвином пару часиков, и вот мы здесь. Признаться, мне чертовски хотелось выбраться из дому. Я нигде не была уже целых два месяца.
— Как поживает малыш? — вмешался в диалог подруг Ленард.
— Он-то замечательно, а вот я из-за него уже целую вечность не могу выспаться, — шутливо пожаловалась Кэрри.