Татьяна Майстери
Просто птицы
Читать под Mantus «Insel» и ни подо что иное.
Написано было также в сопровождении этого трека.
Его крылья белые, как этот пустой лист А4 — некогда пустой; Как мел, растоптанный на чёрном асфальте; Как снег на контрасте с алой кровью. Белые, большие и самобытные, будто живущие своей жизнью крылья. Размашистые… А на ощупь такие мягкие, будто кожа младенца, и вовсе не пушистые, как их изображают. Нет, это не перья и не пух. Это кожа, не тронутая ни солнцем, ни пылью, ни кем-либо другим, кроме неё. И, кажется, его всего трясёт от этих прикосновений. На языке крутятся вопросы: кто ты? Что ты? Откуда ты? Но ни один не хочется задавать, разрушать эту тишину, спокойствие. Здесь, на крыше, так хорошо…
Кудрявые волосы девушки развиваются на ветру, словно флаг, говорящий всем вокруг: смотрите, там она и…ангел! Ангел… Нет, это не про него. Он просто парень с большими и манящими к себе белыми крыльями, который держит её — девушку в чёрном топе и джинсах, так идеально сидящих на бёдрах — горячими руками за обнажённую талию. У неё густые чёрные брови и большие карие глаза, обращённые на него, сверкающего на солнце. «Ты — моё спасение…» — шепчут губы. Это просто крыша серой гробоэтажки, это просто двенадцатый этаж, это всё — просто. Всего лишь какое-то воскресенье весны, пять утра, солнце только-только выглянуло из-за облаков и приветливо улыбается своими лучами.
— Я хочу летать, — срывается с её губ, и тёмные глаза встречаются с ледяной стужей его радужек.
Какое-то мгновение, и они уже стремительно падают. Девушка летит спиной вниз, обвивая руками незнакомца. Она уже давно готова к такому — улететь с головой в омут, забыть, кто она и что она, просто упасть… И они рассекают воздух, оставляя позади этажи за этажами. Но вдруг парень подхватывает поток ветра, и они уже летят над просыпающимся городом. Ещё пару секунд назад она готова была разбиться с ним, а теперь — парит над мегаполисом, обнимая за шею. И не хочется ни плакать, ни смеяться. Будто обнажённая Маргарита, она чувствует себя жемчужиной, которую целует в щёки палящее солнце. И не хочется спускаться… А парень будто читает мысли, вырисовывая в воздухе фигуры. Так он разговаривает с ней, а она отвечает ему дыханием. И не нужно лишних звуков. Они пришли, чтобы рассказать друг другу тайны.
Внутри танцует пламя костра, а над ним парит сердце и лёгкие, и кажется, что ты больше не здесь, не в этом мире. Ты где-то там, в небесах… Летаешь с белокурым парнем и дышишь в шею: «Не хочу домой»
«Ве-ро-ни-ка»… Он пробует имя на вкус, и оно кажется ему сладким, как тост с вишнёвым вареньем. Звонкий девичий смех разносится по лесной полянке, сотрясая знойный воздух. Подражая ему, она с придыханием произносит: «Не-зна-ко-мец». Ему будто подходит это «имя», словно так его и звали всегда. Она его так и зовёт.
— Я хочу такие же.
Вероника указывает на сложенные за спиной крылья. Незнакомец тихо смеётся и как-то грустно качает головой.
— Нет, они тебе не нужны, чтобы летать.
Его голос такой молодой и мелодичный, совсем мальчишечий. А глаза выдают человека, два голубых блюдца мудрости и сочувствия. Ника смотрит то на него, то себе под ноги, всё не решаясь спросить. Но дыханием она всё же задаёт свой вопрос, а Незнакомец отвечает незамедлительно:
— Я всегда у тебя буду. Но однажды у тебя появятся свои «крылья».
Звучит грустно, а потому оба улыбаются уголками рта, смотря куда-то вниз. Там снуют туда-сюда люди, мерцают рекламные баннеры и вывески, горят фонари, едут машины с разноцветными фарами, и жизнь бьёт ключом у них под ногами. Однажды и у тебя вырастут крылья, Ве-ро-ни-ка. Да, наверное…
— А ты завтра прилетишь? — каким-то не своим, хриплым голосом спрашивает девушка, пряча глаза, полные надежды.
— Конечно. В любое время, только позови.
Они обмениваются взглядами, улыбками и вздохом, а затем девушка уходит в свете луны и звёзд. Этот день начался и закончился с ним. Во сне она продолжила летать, но на этот раз со своими собственными, не менее прекрасными крыльями. А он держал её за руку и смотрел нежно, будто растворялся в этом бескрайнем небе.
Небо…Там, в высоте, оно кажется таким большим и тёплым, словно дом. А еще не имеет краёв. Внизу же кажется, что ещё пара шагов — и ты улетишь в обрыв, за край вселенной. Или провалишься в текстурах, выйдя за пределы программы и времени. А в небе невозможно никуда провалиться, ведь ты уже упал. Оно, как космос, без границ и без пределов. Улетел — и нет тебя.
Теперь на всех уроках и переменах она рисует человека с большими крыльями, белые ватные облака и лазурный свет. Но поля тетради ставят границы, а ей так хочется показать это необъятное пространство, утонуть в своём собственном рисунке, что в какой-то момент она рушит четвёртую стену и выходит на парту. Со всех сторон набрасываются монстры. Вот девочка её возраста тычет пальцем и смеётся, обнажив пасть. А вот мальчик, желающий заполучить ту девочку, похожий на оборотня, трясёт своей гривой и скалится. И, наконец, женщина с тремя головами, каждая из которых ей что-то говорит, смотрит немигающим взглядом. Красные глаза налиты кровью, она размахивает клешнями и угрожает, чёрный дым так и валит из ноздрей. Либо она сожрёт Веронику, да не подавится костями, либо Ника сотрёт своё безграничное небо с парты и спустится на землю. Таковы условия. Летать или существовать?