К этому времени территории постов следователи уже осмотрели, и чинить препятствия в этом Александр не собирался.
В конце дня пришел Хабибулин, поинтересовавшийся, когда можно будет использовать караульное помещение по назначению.
Смирнов еще раз сверился с рабочими записями и планом следствия. На сегодняшний день все действия, связанные с осмотром места происшествия, выполнили.
- Хорошо Эльдар. Сегодня ключи Вам верну. Наводите порядок и несите службу нормально. Сколько дней Вам понадобится?
Хабибулин без энтузиазма посмотрел на засохшую лужу крови и остатки мозга на потолке вокруг выпиленной дыры.
- Пару дней. Но, это не главное. Трудно подобрать караульных. Бойцы категорически отказываются нести службу. Какие только слухи не ходят. Да и еще по телевизору всякий бред несут. Даже инопланетян приплели. Так, что хоть временное помещение для караула и не обеспечивает всех необходимых удобств, но люди туда заходить не боятся. А вот сюда . . . Еле панику пресек когда бойцы начали утверждать, что «нечистая», на втором посту, где Хантов службу нес, поселилась. Мол, доски, которыми обшита вышка изнутри, стали пропадать. Я сначала думал, что очередные байки, но потом сходил, и правда. Какой- то придурок почти треть реек отодрал и унес. На сувениры, что ли бойцы растаскивают.
- Так я был на этом посту днем на следующий день, и реек уже не было.
- Не понял. А я за сутки до этого, и все были на месте.
Смирнов и Хабибулин удивленно смотрели друг на друга.
- Кто менял часовых? Кто нес службу на посту после этого?
- Ты же помнишь, я был дежурным по части. Кроме командира роты, часового с поста может снять только замполит. Он и был . . . , ты думаешь . . . ?
- Думать буду потом. Нагадили все –таки, вояки! Пошли.
Смирнов и понятые в сопровождении Хабибулина отправились на пост. Пост №2 – склад горюче-смазочных материалов представлял из себя огражденный двумя рядами колючей проволоки периметр пятьдесят на сто метров. Внутри двумя рядами стояли емкости для топлива. Сбоку от въездных ворот находилась деревянная вышка высотой около двух метров, обшитая изнутри деревянными рейками. Как говорится, скромно и со вкусом. С трех сторон вышки и в двери имелись большие застекленные окна, что позволяло часовому хорошо видеть, что происходит на всей территории поста. Рядом с дверью располагался телефон для связи с караульным помещением.
Осматривая раньше пост, Смирнов уже был внутри вышки, но теперь осматривал ее вновь, с учетом странных обстоятельств. Внимательный осмотр позволил установить, что рейки были оторваны. Причем, так как выступающие части гвоздей еще не покрылись ржавчиной на открытом воздухе, сделали это совсем недавно.
Смирнов подозвал часового.
- Как фамилия?
- Никитин.
- Ты сколько раз заступал на этот пост?
- Так, того, я тута всегда. Уже второй год как. Я ведь из второго состава. Людей не хватает, вот мы и ходим через сутки.
- После «шухера» в карауле сколько раз заступал?
- Второй.
Александр показал на угол, с которого оторвали рейки.
- А про ЭТО, что скажешь?
Боец почему-то не торопился отвечать и уставился на Хабибулина, но тот вдруг так резко рявкнул, что часовой аж икнул.
- БОЕЦ! Ты слышал, что спрашивает прокурор? Ты, б-ля, душа паскудная, еще не понял, что произошло. Ты, что жалеешь, что Хантов не с тобой в тот день заступил в караул. Что молчишь, падла в ботах!
Смирнов скривился, но прерывать столь эмоциональное выступление командира роты не спешил. В конце концов, он тут один, и изображать злого следователя просто некому. А Хабибулин вполне справляется со столь «почетной» миссией.
Часовой втянул голову в плечи.
- Так, я ж и менял часового из того караула. Мы с замполитом пришли, а часовой ноги, поди, отморозил, идти нормально не мог. Тогда он меня с ним оставил, а сам со вторым пошел на пост №1. Тот часовой нормально пришел, хоть и замерз как собака.
Пока мы ждали замполита, я рассказал часовому, Бояркину, из-за чего он почти всю ночь на посту провел. А тот мне и показал надписи на рейках. Точнее не то, что бы показал. Надписи начали появляться еще задолго, недели за три до этого. Сначала чуть, потом больше. А в то утро их было еще больше. Мы не знали, кто это писал, хотя и странные они были. Тогда мы и показали замполиту эти надписи.
- Помнишь, что именно было написано?
Боец задумчиво смотрел на стену, беззвучно шевелил губами и только через довольно долгое время заговорил.
- Ну, того, сначала что-то «Как страшен и несправедлив мир, но его можно исправить». Потом, «Суки, суки, как я Вас ненавижу», «Мелкая сволочь, и тебе придется ответить». И стихи, точнее говоря, столбиком как стихи написано, но только как то не как стихи. Я точно не запомнил, что-то про Бога и дьявола, как они борются и почему- то Бог чаще проигрывает, из-за чего страдают нормальные люди. А это необходимо исправить.
Замполит тогда еще очень испугался и наорал на нас, что никто ему раньше об этих надписях не сказал. А потом он приказал нам оторвать эти рейки, и мы забрали их с собой в казарму. Вот и все.
Смирнов слушал, с трудом сдерживаясь. Вот суки! Суки! Суки! Только о своей жопе думают. Только о ней и ни о чем больше. А, что пять человек погибли, наплевать!
- А сейчас, что замполит с генералом на посту делали?
- А ничего. Они даже на пост не заходили. Замполит только рукой на вышку показал, а генерал его по руке ударил. Потом сели в УАЗик и укатили. Да, они когда разговаривали, в сторону караулки все поглядывали, словно кого ждали.
Хабибулин осторожно взял бойца за плечо.
- Не волнуйся! Все нормально. Точнее, не нормально, но ты, ни в чем не виноват. И ничего тебе не будет. Ты мне веришь?
- Так, если бы Вам не верил, ни за что- бы не сказал. Замполит еще тогда сказал, что Вам все сам расскажет и рейки эти покажет. Правда, я не очень ему поверил. Мы когда их отрывали, трудно было. Так он сказал, что- бы мы не боялись их сломать. Ну, мы их и большей частью разломали, когда отрывали. А так трудно прочесть. Ну, в общем, Вы меня только не оставьте . . .
Смирнов слушал разговор и на душе теплело. Не часто встретишь в наше время настоящего командира роты. Их еще в народе «бАтьками» называют. А еще он с теплотой подумал, что именно на этого офицера он может положиться при расследовании. Этот точно не станет врать и выворачиваться. Виноват- ответит, но и против истины не пойдет. Понятые ушли далеко вперед.
- Эльдар, а ты, что после всего этого делать собираешься? Я слушал, что в свете последних событий, решено Вашу часть расформировать.
- Уволюсь я. С огромным удовольствием уволюсь. Тяжело мне в Российской армии служить. А так, по сокращению все льготы положены. Сертификат получу, дом куплю и стану жить нормально. Просто жить. Вы ведь не знаете, каково здесь было, когда всю молодежь при снятии БЖРК с боевого дежурства разобрали по другим частям, а нам оставили только «дедов», коих никто ни под каким приказом брать не хотел. Полки сократили и создали нашу базу хранения. Так вот, если бойцы в пьяном виде на тепловозах в самоволки ездили, то, что еще говорить. Я когда роту охраны принял, чуть с ума не сошел. Как им оружие в руки давать! Мордобои и пьянство, каждый день. Просил же наших «бугров» прислать молодежи для пополнения хоть роты охраны. Сказали «и так сойдет». Полгода я бился, пока не отобрал четыре смены для двух караулов. Ох и тяжко было! Потом, все-таки, прислали нам десяток молодых. Сначала обрадовался, потом взгрустнул. Смог отобрать только одного – Хантова. Ответственный, спортсмен, а главное- желание было служить. Как он гордился, что только его отобрали для несения службы с оружием в карауле! Стрелял, правда, плохо. Но это недостаток я смог устранить. Сколько я с ним индивидуальных занятий провел. Научил . . .
Смирнов споткнулся и чуть не упал. Хабибулин удивленно посмотрел на него.
- Я что- то не так сказал?