— Нет. И ради того, чтобы забрать тебя из аэропорта, я бы переделал их все. — Хантер взялся за ручку моего чемодана. — У тебя есть еще вещи?
— Нет, это все. Я ненавижу ждать багаж.
— Я оставил машину на временной стоянке. Здесь недалеко.
Мы пошли через переполненный аэропорт к стоянке. Шаги Хантера были длиннее моих, поэтому когда мы остановились у перехода на светофоре, а потом продолжили путь, я, возможно, воспользовалась возможностью заценить его задницу в шортах. Он явно делает до хрена приседаний.
Когда мы подошли к его машине, я не удивилась, увидев сверкающий чистотой черный пикап последней модели. Когда Хантер открыл для меня пассажирскую дверцу, опустилась автоматическая подножка, чему я обрадовалась, поскольку посадка у машины была очень высокой. Он положил мой чемодан на заднее сиденье, закрыл мою дверцу и, оббежав капот, сел за руль.
Внутри оказалось гораздо просторнее, чем казалось снаружи.
Хантер заметил, что я разглядываю его автомобиль.
— Что?
— Он такой большой.
На его лице появилась двусмысленная ухмылка.
— Мне это уже говорили. Не раз.
Я закатила глаза.
— Я про автомобиль. Еще никогда не сидела в пикапе.
— И каков вердикт?
Автомобиль Хантера не был типичным рабочим пикапом. Он больше походил на современный внедорожник с кожаным салоном, огромным количеством аппаратуры и панелью из темного дерева.
Я одобрительно кивнула.
— Хорошая машина. Тебе подходит.
Он положил руку на руль.
— Вот так? А что водишь ты?
— Угадай.
Он прищурился, сделав вид, что задумался, и стал быстро сдавать назад.
— Легко. Приус. Ты водишь «приус».
— Откуда ты знаешь? От Анны?
— Нет. Твоя подруга Анна ничего мне о тебе не рассказывала. У меня даже не получилось вытянуть из нее твою фамилию или номер телефона.
— Тогда как ты догадался?
— Отвечу то же, что сказала мне ты: она подходит тебе.
Хантер вырулил к выезду со стоянки, вставил талон в автомат и заплатил сорок долларов за парковку.
— Кошмар. Это хуже стоянки в аэропорту имени Джона Кеннеди.
— Движение еще хуже. И цены на жилье.
— Тогда почему люди так любят Лос-Анджелес?
Хантер высунул руку в окно.
— Здесь круглый год солнечно. Что может быть лучше.
— А мне нравятся все времена года.
Он рассмеялся. Звук его смеха был глубоким и хрипловатым.
— Анна не шутила.
— Насчет чего?
— Когда мы познакомились, она сказала, что мы полные противоположности и можем поубивать друг друга.
Большую часть времени я едва помнила, что ела на завтрак. Однако комментарий Хантера девятимесячной давности — «Мы могли бы поубивать друг друга, но вариант затрахать друг друга до смерти мне нравится больше» — вспомнила моментально.
После маневров в лабиринтах аэропорта Хантер выехал на шоссе.
— Ну что, Наталия Sbagliato-Numero, почему ты оставила мне неправильный номер и запретила Анне давать настоящий?
Я отвернулась к окну.
— Подумала, так будет лучше.
— Лучше для кого?
— Для нас обоих.
— Для нас обоих? То есть, ты знаешь, что лучше для меня?
— Просто пытаюсь уберечь тебя от разбитого сердца.
Хантер мельком взглянул на меня, и уголок его рта дрогнул.
— От разбитого сердца? Думаешь, после одной ночи в твоей постели я буду годами горевать по тебе?
Я повернулась к нему лицом.
— Прошло девять месяцев, а ты до сих пор преследуешь меня после той ночи в моей постели. При том, что мы даже не переспали. Только представь свое состояние, если бы это все-таки произошло.
Хантер покачал головой.
— Анна ошиблась в одном. Она сказала, что мы совершенно разные, но у тебя такое же самомнение, как и у меня.
Мы свернули на 405 шоссе, вот только направились на север, а не на юг, где жила сестра Анны. Я собиралась переночевать у нее, чтобы Анна не увидела меня до начала вечеринки.
— Ты не туда едешь.
— Нет, все верно. Сэм сказала, что сегодня вы бегаете по делам.
— Да. Но она живет на юге, а не на севере.
— А, так вот, что тебя смутило. Ты думаешь, что будешь бегать по делам с Самантой.
— Таков план...
— Я не только согласился забрать тебя из аэропорта, но и взвалил на себя большинство обязанностей Сэм. Поэтому ты проведешь день со мной.
— Почему ты подписался на это?
— Потому что ты не сможешь сбежать от меня, пока находишься в плену моего пикапа.
***
— Боже, как же приятно пахнет.