- Наверно, - сказала она с сомнением, - друзья зовут его Морковь.
- У такого чешуйчатого монстра, как Свейл, нет друзей, - заявила Джульет, удобно забывaя о мистере Александре Девайзе. - У него есть приспешники, вот и все. Полагаю, за спиной они называют его Джинджер, поскольку у него не только самые ужасные рыжие волосы, но и самый ужасный характер, какой только можно представить. Синтия, когда Свейл обнаружил, что проиграл гонку, он не постыдился обвинить меня в мошенничестве и угрожал отхлестать кнутом!
Синтия ахнула в ужасе.
- Отхлестать тебя! Но Джульет…!
- Он думал, что я Кэри, понимаешь. - Джульет внезапно остановилась и нахмурилась. - Хотя, как он мог подумать, что я Кэри, я никогда не узнаю!
Синтия была озадачена.
- Ты ведь надела его сюртук, шляпу и очки.
- Я имею в виду, - терпеливо пояснила Джульет, - его наемники, вероятно, сообщили, что успешно устранили моего брата из соревнования. Свейл должен был быть поражен, увидев меня! Вместо этого он улыбался мне. Он даже пожелал мне удачи. Неважно, - быстро сказала она, похоронив крошечное семя сомнения в праведном негодовании. - Думаю, он прикрыл изумление этой идиотской усмешкой. Ты уже нашла Оклендa?
Синтия молча протянула книгу, слишком ошеломленная внушительным списком названий, патентов и земель, чтобы говорить.
- Представь, его зовут никак иначе, чем Джеффри Амблер! - с негодованием воскликнула Джульет. - Смотри! Один сын, Джеффри, маркиз Свейл и дочь Мария. У слизистой змеи есть сестра. Я не слышала о ней в этом cезоне, вероятно, ее светлость вышла замуж с момента публикации.
- Звучит почти по-человечески, - неуверенно заметила Синтия. - В Джеффри есть что-то стойкое, не правда ли, Джули? И Джеффри с сестрой не могут быть такими уж плохими, конечно. Она, вероятно, называет его Джефф или Джеффи.
- Это имя бездушных свиней, - непочтительно заявила Джульет. - Думаю, что Джеффри Амблер, мерзавец, сбежал в Окленд. Лондон теперь не очень приятен для него. Надеюсь, что никогда больше его не увижу.
- Конечно, Джули! - сочувствовала бесхитростная Синтия. - Конечно, ты не желаешь его видеть.
- Нет, действительно, - подтвердила Джульет. - Никто из когда-либо встретивших Свейлa, не пожелает увидеть его снова. Но если я когда-нибудь его увижу, я не буду называть его Джеффи, обещаю. Я назову его Джинджер.
Глава 4
Джеффри, маркиз Свейл, не особо удивился, когда вернувшись в свои комнаты «Пэлл-Мэлл» после гонки, обнаружил ожидающий его вызов в Окленд-Хаус. Эта Чума Уэйборн нанесла ему урон с удивительной скоростью. Она повсюду сеяла свою жалкую ложь, транслировала ее, отродье демона, и весь Лондон был убежден в его вине. Несомненно, заботливый родитель хотел утешить любимого сына. На следующий день он нашел Эверарда Амблера, шестого герцога Окленда, в книжной комнате лондонского особняка на Беркли-Сквер.
- Джеффри, ты болван! - приветствовал его герцог без следов отцовской привязанности.
Сходство между отцом и сыном не было отчетливо выраженным. Его милость был изысканно-бледным, стройным аристократом, безупречно одетым камердинером, носил парик и макияж. Ни один камердинер или портной не сумел бы придать изящество крепкому телосложению сына и его дерзкому лицу с румянцем во всю щеку. Его oдежда выглядела измятой, волосы неухоженными. Квадратный подбородок украшали порезы от неуклюжего бритья, а ботинки имели такой вид, словно их забыли под дождем.
- Я надеюсь, сэр, ты наконец уволил своего камердинера?
Свейл насупился, еще больше отличаясь от семейных портретов в картинной галерее в Окленд-Хаусе. Суровый вид, да, но не тот грозный взгляд, которым бармен сопровождает последний стакан пьяному.
- Почему я должен уволить моего камердинера, сэр? - спросил он воинственно. - Боудич так же хорош, как и любой другой.
- Ха! - сказал его родитель. - Я не требую, чтобы мой сын выглядел как денди, но ты, по крайней мере, можешь быть аккуратным. Я тоже был проклят рыжими волосами…
- Вы были, боже? - Свейл воскликнул в изумлении.
Герцог улыбнулся самодовольно.
- Не знал этого, не так ли, сэр? Это потому, что я всегда стыдился своих волос. Всегда стриг их как можно короче, а остальное - под парик, чтобы не оскорблять ничьих чувств. Господи! Посмотри на себя. Твои лохмы почти касаются плеч.