Я хочу надрать задницу Клаудии за то, что она рассказала Роджеру о том, что Майкл — отец Трея. Эта вспышка Роджера так дорого всем обошлась. Когда Майкл узнает, что люди знают о его тайном ребенке, он порвет с Клаудией. Она больше не будет иметь на него никакого влияния. Больше не будет работать угроза «я позвоню твоей жене и разоблачу тебя». Майкл поддерживал Трея с самого его рождения, поддерживал нашу семью, и все это исчезнет.
В конце концов, я узнала, что Сэм — это не настоящее имя Сэма. Это был Майкл. Точнее, мэр Майкл Лейн. Сначала я была шокирована, но это преподало мне ценный урок — не доверять никому.
Адвокат Майкла подписывал и отправлял все платежи, чтобы не было никаких следов участия Майкла. Его деньги обеспечивали еду на столе, давали Трею то, в чем он нуждался, и оплачивали наши счета. Он обещал это в обмен на наше молчание. Когда мне исполнилось шестнадцать, эти чеки больше не выписывались на имя Клаудии. На них стояло мое имя, и я обналичивала их с чувством вины.
После того как я окончила колледж и начала зарабатывать приличные деньги, я перестала принимать его деньги. Угрозы Клаудии не прекратились, поэтому чеки вернулись к ней.
Я могу понять гнев Кайла. Я искала подходящий момент, чтобы сказать ему. С каждым звонком, общением и прикосновением желание раскрыть правду было для меня как нож к горлу. Если бы я открыла рот, то пострадала бы не моя жизнь, так что это было слишком рискованно. Кайл рассказал бы все своему отцу.
Он видит во мне лгунью и человека, который шантажировал его отца ради финансовой выгоды.
— Я знаю, что уже поздно, но нам нужно поговорить, — говорю я, как только он открывает дверь.
Я чувствую запах спиртного на его дыхании, когда он отходит в сторону, чтобы позволить мне войти. Его блестящие глаза подтверждают, что он не только не может заснуть, но и пьян, чего я от него никогда не видела.
В его руке стакан, и он отпивает, прежде чем ответить.
— Мне нечего сказать, Хлоя.
Я останавливаюсь, понимая, что мне нужно быть осторожной со словами.
— Если ты позволишь мне объяснить… — Я должна была все обдумать, прежде чем приходить.
— Позволить тебе объяснить? — кричит он, его голос холоден и черств. — Позволить тебе объяснить, как я провел час по телефону с моей убитой горем матерью, как она стыдится, что весь город знает об этом, как ты решила скрыть это от меня, или как ты шантажировала моего отца четырнадцать долбаных лет? — Он насмехается. — Если это не объясняет ничего из этого, я не хочу слышать от тебя ни хрена. — Он допивает свой напиток и ставит его на пол. — Ты когда-нибудь собиралась мне рассказать?
Я прикусила краешек губы.
— Я… я так думаю.
— Ты так думаешь? — медленно повторяет он. — Когда? Через год? Два? Никогда?
В моих глазах блестят слезы.
— Я не могу ответить на этот вопрос, потому что не знаю.
— Ты лгала все это время.
Я качаю головой.
— Когда ты спросил, кто отец Трея и Глории, я никогда не говорила, что не знаю. Я никогда не лгала.
Его верхняя губа кривится.
— Ничего себе, правда? Я не счел нужным уточнять, кто мой отец, но я спросил, кто его отец.
Он спросил, и я была осторожна с формулировками по этой причине.
— Я сказала тебе, что он был засранцем. Это правда, на мой взгляд — без обид.
Мой ответ не встретил одобрения.
— Ты также сказала, что не знаешь, где он.
Опять же, я была осторожна со словами.
— В то время я не знала, где он был. — Я поджимаю губы.
Мой ответ только еще больше выводит его из себя.
— Чушь, Хлоя!
— Я никогда не лгала тебе. — Я борюсь за то, чтобы мой голос звучал твердо.
— Ты выборочно опустила детали.
— Я все равно не лгала.
Он сверкает глазами.
— У тебя были годы, чтобы рассказать мне.
Гнев выходит на поверхность, и я протискиваюсь сквозь подступающие слезы.
— У меня никогда не было причин рассказывать тебе! Я ненавидела тебя!
Он поднимает подбородок.
— Значит, когда ты лежала в моей постели, ты ненавидела меня. Когда я ходил на футбольные матчи моего брата, ты ненавидела меня. Когда ты сказала мне, что у тебя есть чувства ко мне, все это было ложью, и ты ненавидела меня?
Я вдавливаю палец в свою грудь.
— Ты сам пришел ко мне, Кайл! Я не стучалась к тебе в дверь, приглашая потусоваться. — Я тяжело сглатываю, и слезы текут по моему лицу. — Я ненавидела тебя. Я никогда не преследовала тебя вначале.