— С твоей мамой и Глорией произошел несчастный случай, — шепчу я. — Автокатастрофа.
Трей напрягается, но молчит.
— Глория…
На его лице мелькает беспокойство. Он помогал растить Глорию и был для нее больше отцом, чем родной. Он был тем, кто следил за тем, чтобы она ходила в школу, ела и делала домашние задания.
— Что с ней случилось? — прохрипел Трей, сжимая кулаки.
— Мне жаль, милый, но Глория… — Я бросаю взгляд на Кайла в поисках подтверждения, на случай, если я ошибаюсь, и он отвечает мне серьезным кивком. Я качаю головой и бросаю на него отчаянный взгляд. Мне нужно, чтобы он сказал это, чтобы он сделал окончательный выбор, потому что эти слова не могут сорваться с моих губ. Я слишком слаба.
Кайл еще раз кивает мне и подходит ко мне.
— Глория скончалась сегодня ночью, Трей. — Его тон не похож на тон полицейского, сообщающего новость ничего не подозревающей семье. У него разбито сердце. Он переживает за Трея. За нас. За Глорию.
Лицо Трея искажается от боли, когда он осознает заявление Кайла, и его руки начинают дрожать.
— Что? Как? Нет, это не может быть правдой. Я видел ее сегодня. Она была в порядке. Мы гуляли, и она рассказала мне о новой книге, которую взяла в библиотеке! Она была в порядке! — Его взгляд меняется с застывшего состояния на испуганный. — Ты ошибаешься, парень. Ты ошибаешься! — говорит Трей со слезами, текущими по его лицу.
Я бросаюсь вперед, чтобы обнять его. Он пожимает плечами и достает из кармана телефон, но не может удержать его трясущимися руками. Он падает на пол, звонкий стук раздается в могильной тишине, и он торопливо поднимает его.
— Я звоню маме, — объясняет он, ударяя пальцами по экрану. — Она скажет тебе, что все в порядке. Они, наверное, едят мороженое, пока Глория рассказывает о своих куклах.
— Трей, — мягко говорит Кайл.
— Нет! — кричит он. — Я звоню ей! Ты ошибся!
Он прижимает телефон к уху, слезы текут по его лицу.
— Возьми трубку, мама. Пожалуйста. Просто возьми трубку. — Его крики становятся громче. — Возьми трубку!
Я знаю, что телефон переключился на голосовую почту, когда он произносит:
— Черт возьми.
Он снова начинает набирать номер, но Кайл забирает у него трубку.
Удивительно, но Трей не борется с ним за телефон. Вместо этого он опускается на диван, его лицо залито слезами. Я бросаюсь к нему и обхватываю его руками, утирая его громкие рыдания своим плечом.
— Мне так жаль, — повторяю я снова и снова, проводя рукой по его волосам. — Мне так жаль, Трей.
Его лицо краснеет, когда он отстраняется.
— Мама?
— Она сейчас в больнице. Я не уверен, что происходит, но она жива, — отвечаю я.
— Я хочу убить ее, — прорывается Трей. — Мне плевать, что все говорят! Она заслуживает смерти за то, что забрала у меня сестру! — Печально, что Трей знает свою мать достаточно хорошо, чтобы понять, что она сыграла свою роль в смерти Глории — разрушительную роль.
Я глажу спину Трея, пока он пытается сдержать свою боль. Когда он начинает успокаиваться, я делаю глубокий вдох и смотрю на Кайла. Я забыла, что он был рядом, пока я утешала Трея.
Я успокаиваю свой голос, и он становится ровным.
— Мне нужно, чтобы ты отвез меня в больницу, пожалуйста. Мне нужно на кого-то кричать, и этот кто-то — Клаудия.
Слезы угрожают его глазам, когда он смотрит на меня.
— Я не могу этого сделать, Хлоя. Даже если бы я мог, ты бы не смогла увидеться с ней, так как расследование продолжается, — говорит он, его голос почти ломается на середине предложения.
Я спрашиваю:
— Когда это произошло?
В то же время Трей спрашивает:
— Как?
Он подходит ближе.
— Мы еще не до конца уверены. Клаудия была за рулем. Глория была на заднем сиденье, не пристегнутая, и автокресла тоже не было. Подробности ограничены, и обычно мы не должны никого оповещать, пока все детали не будут подтверждены, но я не мог так поступить с тобой.
Я киваю — молчаливая благодарность. Он кивает в ответ — молчаливое «пожалуйста».
— Это все моя вина, — бормочет Трей. — Это я виноват в том, что отказался пойти с мамой сегодня на встречу. Если бы я был там, я мог бы предотвратить это. Я мог бы защитить свою младшую сестру.
Я обхватываю рукой плечо Трея и снова притягиваю его к себе.
— Трей, послушай меня. Это ни в коем случае не твоя вина.
Это моя вина.
Я позволила ей пойти с Клаудией вопреки своему здравому смыслу. Клаудии стало лучше после того, как я дала ей деньги. Она бросила Роджера. Она не закатывала истерик, не просила денег и не угрожала забрать детей. Она была трезва и рада провести время с Глорией, когда я высадила ее у трейлера. Она никогда не упоминала об их отъезде.