— Да пошел ты! Ты не хотел иметь со мной ничего общего до смерти Глории. Ты пришел в мою спальню, трахнул меня, а потом сказал, чтобы я шла на хуй! Не думай, что ты можешь войти сюда и вести себя так, будто ты герой. Я могу сделать это сама! Я могу спасти себя. А теперь я убедительно прошу тебя уйти.
Мне понадобилась минута, чтобы заговорить.
— Хлоя.
Она пусто смотрит на меня.
— Уходи.
Мои глаза встречаются с ее.
— Мне жаль. — Сожаление застревает у меня в горле. — Мне жаль, — повторяю я, не приближаясь к ней. — Мне чертовски жаль, что я не позволил тебе объясниться. Это была моя ошибка, и я готов выслушать, когда ты будешь готова, но прямо сейчас, прямо сейчас, блять, это последнее, что меня волнует. Значит ли это, что я забуду о том, что произошло? Нет, но тебе нужен друг, и я здесь.
Этот пустой взгляд превращается в взгляд поражения.
— Нет, Кайл, я не хочу быть твоим другом. Я не хочу иметь ничего общего ни с тобой, ни с твоей семьей!
Я вскидываю руки вверх.
— Ну вот, блять, опять твоя одержимость моей семьей! Правда открыта! Теперь все кончено!
Она холодно смеется.
— Нет, это не конец! Хочешь знать почему? — Она продвигается в мою сторону. — Потому что теперь, когда секрет твоего отца раскрыт, твои родители хотят взять опеку над Треем. Они могут обеспечить ему лучшее окружение.
Вау. Что?
— Кто тебе это сказал?
— Клаудия.
Я нахмурился.
— Ты веришь ей из всех людей? — Я потираю бровь. — Хлоя, если бы моя мать даже думала о том, чтобы взять опекунство над Треем, она бы мне сказала. Клаудия сказала это, чтобы сделать тебе больно.
— Правда? — Она повышает голос. — Она сказала тебе, что навещала Клаудию в больнице?
Я закрываю рот.
— Нет.
— Я видела их, Кайл! Твои мама и папа были там!
— Может быть, по другой причине. В той больнице не один пациент, — тупо отвечаю я. — Моя мама занимается там благотворительностью.
Раздражение заливает ее лицо.
Я протираю лицо руками.
— Хлоя… мы… это. — Я теряюсь в словах. — Дай мне поговорить с мамой. — Я не могу отрицать это, потому что это звучит как моя мать — всегда хочет решить проблему и создать лучшую жизнь для кого-то. Она считает Трея благотворительной организацией.
Она жестикулирует между нами.
— Это должно быть сделано. Слишком много ужасного произошло, чтобы у нас могли быть здоровые отношения. От того, что случилось в школе, до тайны о твоем отце и теперь это. Слишком много вреда было нанесено. Нам нужно перестать обманывать себя, что у нас когда-нибудь что-то получится.
Мое сердце бешено колотится в груди. Она что, издевается надо мной?
— Или, может быть, пришло время перестать обманывать себя и понять, что между нами все может получиться. Как насчет этого, а?
Она неистово трясет головой.
— Нет. Это никогда не сработает. Я прошу тебя уйти.
— Хлоя, — умоляю я, еще одна попытка заставить ее понять, что она делает.
— Уходи! — кричит она.
Гнев пронзает меня насквозь, как пуля.
— Отлично, продолжай отталкивать людей. Не расстраивайся, когда останешься одна и будешь всю жизнь лелеять разбитое сердце, потому что ты такая чертовски упрямая.
Мои слова, кажется, придают еще больше силы ее гневу.
— Нет, я поступаю умно, чтобы остановить свою душевную боль. Пришло время перестать впускать в себя людей. Все, что я получаю, это боль и обиду.
— Что я сделал, чтобы причинить тебе боль? Что, блять, я натворил? Я сделал кое-что дерьмовое в средней школе, от чего, как я думал, мы уже отошли. Я наговорил тебе всякой херни. Теперь давай сделаем шаг назад и поговорим о том, что ты сделала, чтобы причинить мне боль. Ты только и делала, что врала мне — о моем отце, о том, что у меня есть брат, о котором я никогда не знал, о том, что мой отец трахал твою сестру за спиной моей матери! Это я рискую с тобой, а не наоборот.
— И я не знала, что твоя мать возьмет опекунство над Треем!
— Стоп, стоп. Кто берет меня под опеку?
Я обернулся и увидел Трея, стоящего в футе от меня с ошарашенным выражением лица.
Он протягивает ко мне руку.
— Твоя мама пытается забрать меня у тети Хлои?
Я протягиваю ладонь и качаю головой.
— Это большое недоразумение.
— Это не так, — возражает Хлоя. — Я позвонила социальному работнику. Они поговорили с ней, а с влиянием твоих родителей, скандал с изменой или нет, у них больше власти.
В глазах Трея промелькнул ужас.
— Я никогда не буду жить с кем-то еще. К черту.