— Пока ты не скажешь мне почему, я так и буду думать.
Я паркую машину.
— Тогда продолжай ошибаться в своих предположениях.
Она начинает говорить, без сомнения, чтобы продолжить этот нелепый спор, но ее рука закрывает ей рот.
— Вот дерьмо, — простонала она.
Черт!
Такие слова не очень приятно слышать от пьяного человека, у которого, скорее всего, низкая толерантность к алкоголю.
Я выключаю машину.
— Вот дерьмо, что?
Дверь распахивается, и ее голова исчезает из моего поля зрения.
Твою мать.
Ее же тошнит.
Я отстегиваю ремень безопасности и иду к ней. Конечно, она блюет. Она не только снаружи, но и сбоку от ее рта и на ее одежде.
Я стягиваю с себя рубашку, делаю шаг в сторону рвоты и вытираю ей рот.
— Господи, поклянись, что завтра утром ты меня не убьешь.
После того, как я закончил использовать свою любимую рубашку как тряпку для блевотины, я помогаю ей выйти из машины. Она не спорит, не сопротивляется, но я вижу унижение на ее лице. Я последний человек, от которого она хочет помощи. Моя рука лежит у нее на плече, другая — на пояснице, а ее бок упирается в мой. Она указывает на дверной ключ на звонке, и я отпираю дверь, прежде чем войти. Лампа в углу комнаты дает свет, чтобы я мог пройти, не натыкаясь на мебель.
— Обычно я не люблю быть нянькой для пьяных, — говорю я, когда она указывает на то, что, как я предполагаю, является ее спальней. — Даже для моей младшей сестры, которая может держать спиртное лучше, чем ты. Господи, ты чертовски слаба.
Она возражает со стоном и показывает средний палец, и я не могу удержаться от смеха.
Это мой первый раз, когда я вхожу в ее дом. Он милый — повсюду много женского дерьма. Мы проходим мимо детской комнаты, и она указывает на открытый дверной проем. Я включаю свет и попадаю в ее спальню. Это не то, что я ожидал от нее — не слишком строгая. Она ярко-фиолетовая с золотыми акцентами, разбросанными повсюду.
— Пойдем, уложим тебя в постель, — говорю я, направляясь к ней.
Мое заявление — это скорее догадка.
Она хочет лечь в постель?
Принять душ?
Спать у туалета?
Я принимаю кровать как ее решение, когда она позволяет мне привести ее туда и обхватить за талию, чтобы удержать ее. То, как я кладу ее на кровать, далеко не изящно, и я слышу стук, когда ее голова ударяется об изголовье.
Упс.
В любом случае, я не пытаюсь быть здесь мистером Романтиком.
Она потирает голову, пожевывая нижнюю губу.
— Я буду спать одна.
Я поднимаю руки вверх и гримасничаю.
— Эта шикарная кровать в твоем распоряжении. Пользоваться блевотными, пьяными девчонками — не мое хобби. Я бы не поцеловал тебя прямо сейчас, даже если бы ты умоляла меня. Блевотина от жареной картошки не возбуждает.
Она устраивается поудобнее, все еще в своей одежде и обуви, и я задаюсь вопросом, будет ли она так спать. Я бы предложил ей помощь, но я не хочу рисковать тем, что она на меня сорвется. Она растягивается на кровати и натягивает одеяло, пока оно не упирается ей в подбородок. Ее светлые волосы наполовину прижаты к кровати, наполовину спутаны, и она смотрит на меня с размазанной тушью вокруг голубых глаз.
Даже в пьяном виде Хлоя чертовски великолепна во всех смыслах: ее светлая кожа, веснушки, разбросанные по носу и щекам, и пухлые губы, которые в первый и единственный раз, когда мы целовались, были на вкус как конфета. Интересно, они до сих пор такие же на вкус?
— Я думала, что любая женщина, готовая переспать с тобой, — это возбуждающий фактор, — отвечает она, гордясь своим возвращением.
— Как обычно, твои мысли неточны, Нэнси Дрю. — Я делаю размашистый жест в сторону прихожей. — Кстати, ты прячешь здесь детей?
Она может встречаться с кем-то, у кого есть дети. Но он должен быть против того, чтобы оставаться у нее или выходить с ней на публику, потому что я никогда никого не видел.
Она качает головой, а потом икает.
— Я помогаю сестре с племянницей и племянником.
Я вдыхаю.
— А, я видел, как она их подвозила несколько раз.
— Тебе нужно перестать преследовать меня.
— Тебе нужно перестать думать, что я считаю тебя достаточно важной, чтобы преследовать.
Это быстро заставило ее замолчать.
Я иду назад, глядя на нее.
— Что-нибудь еще нужно?
— Нет. Я в порядке.
— Ты уверена? Воды? Адвил? Твой вибратор?
Она хватает подушку и бросает ее в меня.
— Убирайся!
Я поворачиваюсь, но оглядываюсь на нее через плечо, прежде чем уйти. Мой голос смягчается.
— И, Хлоя, спасибо, что не выпустила эту статью.