Почему же он раньше не понял, насколько все это нереально?
Потому что в Силвер-Маунтин они подходили друг другу. Его друзьям было абсолютно безразлично, сколько у нее денег. Они могли бы быть счастливы в Силвер-Маунтин. Но не здесь.
Мучительная боль, вырвавшись из груди, обосновалась в желудке.
Алек посмотрел в карие глаза Бадди, и ему пришлось сглотнуть комок, прежде чем он смог произнести:
– Так, что ты об этом думаешь, парень? Не пора ли нам отправляться домой?
Услышав слово «домой», Бадди бросился к двери, извиваясь и лая от радости.
Алек перестал бороться с собой и позволил себе заплакать.
– Ты хотел меня видеть?
Кристин стояла в дверях ординаторской. В комнате почти не было мебели, только узкая кровать, маленький столик и один-единственный стул. Ее отец в хирургическом костюме наливал себе кофе.
– Да, заходи. – Отец сел на стул и, скрестив ноги, хлебнул почти черную жидкость из пластикового стаканчика. – Прикрой дверь.
Знакомый страх начал подниматься к горлу, когда Кристин, закрыв дверь, присела на краешек кровати, напряженно и прямо держа спину. После вчерашней ссоры она чувствовала себя эмоционально опустошенной, а после двенадцатичасового дежурства сил у нее и вовсе не осталось. Единственное, чего ей сейчас хотелось, – это вернуться домой и помириться с Алеком.
Отец долго и пристально смотрел на нее.
– Значит, вы с Алеком познакомились во время нашей последней поездки в горы?
– Да. – Вспотевшими ладонями она разгладила на коленях брюки своего медицинского костюма. – Я понимаю, что ты думаешь, что у нас с ним было не слишком много времени, но я его очень люблю. Он порядочный, трудолюбивый, надежный. И я с ним счастлива.
– Понятно. – Отец подхватил пальцами авторучку и задумчиво начал постукивать по лежащей на столе истории болезни. – Что тебе известно о его семье?
– Я... – Кристин замялась, почувствовав ловушку и не зная, как обойти ее. – Они простые, я бы даже сказала, очень приземленные люди.
Отец отбил какой-то незамысловатый ритм, потом повертел в руках ручку.
– А тебе известно, что его брата задерживали за вождение в нетрезвом виде? Что его сестра сидит на детском пособии, а родители за последние двадцать лет несколько раз обращались за пособием по безработице и за пособием по потере трудоспособности?
От изумления Кристин даже задохнулась.
– Ты наводил о них справки?
– Ты ожидала чего-то другого?
– Еще до того, как ты познакомился с Алеком? – Она повысила голос, пытаясь осмыслить услышанное. – Боже мой! У него ведь не было ни единого шанса вчера вечером, не так ли? Ты решил, что Алек не подходит, еще до того, как он переступил порог дома.
Отец отложил ручку в сторону.
– Буду с тобой откровенен, Кристин. Он совсем не тот мужчина, которого я бы хотел видеть твоим мужем. Но ты всегда была своевольным ребенком.
– Своевольным ребенком? – Она оглядывалась вокруг, как слепая. – В чем проявлялось мое своеволие?
Отец посмотрел на нее и нахмурился:
– Ты никогда не вела себя, как положено девочке. Всегда следовала по пятам за братом и его приятелями, путалась у них под ногами.
– Робби никогда не был против, чтобы я была рядом.
«В отличие от тебя Робби понимал, как мне не хватает любви, и был готов дать мне ее», – подумала Кристин. Подступили слезы, но она сдержала их.
– Даже твой выбор специальности был, мягко говоря, странным, – продолжал отец. – Я рад, что ты решила пойти в медицину, но я ожидал, что ты выберешь что-нибудь более подходящее, например, станешь врачом-гинекологом и будешь заниматься частной практикой.
– Более подходящее? Почему это было бы более подходящим? Потому что я женщина? – Какая-то пружина, которая была взведена всю ее жизнь, выстрелила. – К этому все сводится? К отсутствию у меня члена?
– Кристин! – Отец выпрямился, шокированный ее словами.
Плотину прорвало, и боль, сдерживаемая годами, выплеснулась.
– Алек прав. Ты никогда не будешь любить меня, так как ты любишь Робби, потому что у меня нет пениса. Что же мне делать – отрастить? Сделать операцию по смене пола? Одеваться как мужчина, чтобы твои друзья не знали, что твоя сперма произвела девочку?
– Не смей говорить со мной в таком тоне!
– Или причина в том, что его рождение вы планировали, а я появилась случайно? Если мама была против, чтобы завести еще одного ребенка, почему же ты не держал свои штаны застегнутыми?
– Хватит! – Отец с такой силой поставил стакан, что содержимое выплеснулось наружу.
– Нет, не хватит! – Ее трясло. – Я имею право знать. Почему вы не можете меня любить?
– Ты говоришь ерунду. Конечно же, мы тебя любим.
– Вы терпите меня. Но только если я делаю то, что мне говорят. Только если я веду себя надлежащим образом. – Кристин вспомнила все, что Алек говорил накануне. – Я чертовски устала быть приличной. Да, да, верно, я сказала «чертовски». Я чертовски устала переживать из-за того, что сделаю что-нибудь не так, вызову ваше неудовольствие, буду неидеальной и вы окончательно отдалитесь от меня.