В этот момент...
Да, собственно ничего особенного в этот момент и не случилось. Просто стайка каких-то птах сорвалась с карниза и взмыла в воздух. Как раз под этой самой крайне правой бойницей эркера надвратной башни. Увидеть их с трехсот шагов? Ну, это газету в тридцати сантиметрах перед носом господин Дрон без очков бы уже не прочел. А триста шагов - хорошее расстояние. Как раз для его дальнозоркости...
Напряжение, копившееся в душе господина Дрона уже не менее получаса, при виде взлетевших птиц подскочило вдруг до совершенно неприличных высот. Полностью сорвав при этом крышу у почтенного депутата. Взревев, он сделал гигантский шаг, даже скорее прыжок...
Все, что произошло потом, прилично отставший господин Гольдберг наблюдал с расстояния метров этак в сто пятьдесят. Вот массивная фигура олигарха резко дернулась и выметнула перед королем щит. Вот встрепенулась пара телохранителей и, мгновенно обогнув короля, отгородила его от крепостной стены еще и своими щитами. Вот свита венценосца в одну секунду перешла с торопливого шага на самый отчаянный бег, стремясь защитить его от всевозможных опасностей. Вот клубящийся человеческий клубок начал со всей доступной скоростью отступать к лагерю, подальше от крепостных стен.
Что, все?!!!
Нет, правда, все?! Миссия выполнена?! Мир, наконец, спасен?! Можно кричать ура и готовить чемоданы для отправки на родину?!
В душе господина Гольдберга, опустошенной всеми предшествующими приключениями и переживаниями, как-то вдруг не оказалось ответа на все эти вопросы. Зато поселившееся в ней непонятное, но тягостное сомнение было весьма ощутимо. Впрочем, наученный горьким опытом не ставить телегу впереди лошади, почтенный историк задвинул сомнения в самый дальний угол и поспешил присоединиться к королевской свите.
Далеко не атлет, он сумел догнать королевскую свиту чуть ли не у самого шатра Меркадье, где все сгрудились, осматривая щит. А посмотреть было на что! Арбалетный болт почти пробил толстую дубовую доску. Острие, вышедшее на внутренней стороне щита, хищно щерилось зазубренным, хитро высверленным вдоль оси наконечником. Перед запыхавшимся историком-медиевистом расступились, признавая его право на участие в осмотре. Даже мельком брошенного взгляда господину Гольдбергу было достаточно, чтобы поставить диагноз.
- Сарацинская работа. Вы, мессир, должно быть, встречали такие в Святой земле. В высверленное отверстие хашшишины обычно закладывают яд. Любая царапина, нанесенная таким острием, смертельна. Впрочем, здесь, - господин Гольдберг тщательно принюхался к торчащему из щита острию, - яда, по-видимому, не оказалось. Его заменили обычным навозом. Должен сказать, это ничуть не менее смертоносная начинка. Частицы навоза, проникая в кровь, непременно вызывают воспаление крови и других телесных тканей. Раненный такой стрелой - без специальной обработки раны - обречен.
С каждым словом господина Гольдберга лицо Ричарда, и так-то довольно бледное, бледнело еще больше. Впрочем, он довольно быстро взял себя в руки.
- Да, разрази меня гром! Мне уже приходилось видеть такие штуки. Но как арбалетный болт смог преодолеть такое расстояние и почти пробить щит? Ни один арбалет, сделанный человеческими руками, не пошлет снаряд с такой силой. Клянусь богом, это просто невозможно!
Господин Дрон поднял взгляд на венценосного собеседника:
- Мессир, это значит лишь то, что после штурма вашим воинам, кроме сокровищ, предстоит искать еще и арбалет. Думаю, нам предстоит узнать немало нового о возможностях этого оружия.
Король тяжело опустился на импровизированный походный трон, установленный в шатре специально для него. Впрочем, какой там трон, так - легкое деревянное кресло с подлокотниками! Похоже, просвистевшая совсем рядом смерть основательно выбила его из седла.
Как он был сейчас непохож на себя прежнего! Воистину, весельчак, поэт и воин, неистово врубавшийся когда-то в боевые порядки любого, самого грозного противника, остался в германском плену. Здесь, в содрогающемся под холодным мартовским ветром шатре сидел поседевший и основательно располневший человек, ведавший истинную цену жизни и смерти. Человек, знающий для чего ему нужен весь остаток его жизни - до самой последней минуты. И более всего боящийся потерять ее из-за какой-то нелепой случайности. Ведь тогда Цель так и останется недостигнутой! А это - самое страшное для того, кто смог ее обрести.
- Мессиры, - Ричард перевел тяжелый и какой-то очень уставший взгляд на 'колдунов' из далекой Индии. - Похоже, я обязан вам жизнью. Вашей настойчивости (кивок в сторону господина Гольдберга) и вашей расторопности (это уже Капитану). Чем я могу вознаградить вас за оказанную услугу? Говорите, прошу вас! Поверьте, жизнь Плантагенета стоит немало!
'Колдуны' переглянулись. Во взгляде почтенного историка сквозила едва скрываемая растерянность. Он явно не понимал, как поступить, и что потребовать за спасенную жизнь короля. И тогда вперед выступил господин Дрон.
- Ваше величество! Поверьте, лучшей наградой для нас стало то, что нам удалось выполнить волю нашего повелителя, христианнейшего короля и пресвитера Иоанна. Ваша жизнь, мессир, воистину бесценна для каждого доброго христианина.
Ибо кто еще сумеет провести крестоносное воинство сквозь сарацинские рати, чтобы освободить Гроб Господень и святые реликвии? Мы просим вас не упоминать более ни о каком вознаграждении, ибо случившееся - уже лучшая награда, о какой мог бы мечтать любой подданный нашего повелителя!
- Вот как? - Король недоверчиво покачал головой, потом на пару секунд задумался, кивнул каким-то своим мыслям. - Что ж, быть по сему! Но будьте уверены, я запомню этот день. И, сделанное сегодня предложение остается в силе, пока я жив, перейдя по завещанию и к моим наследникам, когда Господь призовет меня...
***
... Солнце уже коснулось нижним краем холмов, тянущихся отсюда на запад до самого Ангулема. Так что, обсуждение завтрашнего штурма решено было не откладывать. Впрочем, что там было обсуждать! Полуразрушенные, залатанные на скорую руку стены. Гарнизон менее сорока человек. Всего два рыцаря во главе. Высадить тараном эту пародию на крепостные ворота, войти внутрь, убить всех, кто будет оказывать сопротивление. Вот и весь план.
Ну, не весь, не весь! Согласно собранной людьми Меркадье информации, пара замков неподалеку могла таить весьма неприятные сюрпризы. Фирбекс, что расположился в паре лье строго на юг, и спрятавшийся среди холмов в трех лье на юго-юго-восток Курбефи. По сведениям лазутчиков, гарнизоны каждого из них составляли до трех-четырех сотен воинов, что для укреплений этого класса было совершенно избыточным. Мало того - что уж и вообще ни в какие ворота не лезло - в замках была сосредоточена в основном конница. Содержать постоянно такое количество лошадей в крепости мог только безумец! Ни сена, ни овса не напасешься. А вот использовать временно помещенную туда кавалерию для внезапного удара в спину осаждающих соседний Шалю-Шаброль - самое то! Так что, копейщиков Меркадье решено было развернуть заслоном на юго-восток, дабы предотвратить возможные неожиданности.
Сам штурм прошел рутинно, можно сказать, скучно. Два десятка здоровенных вестфальцев, прикрываясь щитами, дотащили до крепостных ворот дубовый таран и минут за пятнадцать высадили ворота настежь. Прикрывающая их сотня арбалетчиков не позволила защитникам на стене даже голову между зубцов показать, не говоря уж о том, чтобы попытаться обстрелять или иным образом воспрепятствовать таранной команде.
Затем в пролом вошли две сотни латников, и все было кончено. Последние защитники замка забаррикадировались, было, в донжоне, но и там их отчаянное сопротивление ничего не сумело противопоставить огромному численному, да и качественному - чего уж там, превосходству нападавших.
Некоторую интригу в происходящее добавил удар конницы, все же вышедшей из замков. Но в целом, это была попытка отчаяния. Брабансоны Меркадье аккуратно и точно приняли накатывающуюся конную лавину в копья, а гасконские арбалетчики выкосили чуть ли не половину атакующих еще на подходе к линии соприкосновения.