— Да, знает, — эта ложь далась почти легко. Вика уже привыкла. — Игорь, послушай, я знаю Алену. Она расстраивается из-за этого. Она хочет отца. В этом нет ничего плохого. К тому же ей нужно думать о будущем… — Вика замолчала. Не могла больше ничего говорить.
Сейчас решалась ее жизнь. Все или ничего. Сердце билось как заведенное, его удары отдавались в ушах. Но Игорь молчал. И Вике становилось страшно. Эта идея уже не казалась такой блестящей и умной, как тогда, когда ее мать предлагала это. Но Вика не жалела об этом разговоре. Неет. Все или ничего. Она не собирается сдаваться.
Наконец, он устало произнес:
— Поговори с Аленой еще раз. Это серьезный шаг. Если она согласна, то будем оформлять бумаги.
Вике хотелось закричать от радости. Неужели все так просто?! И как она раньше до такого не додумалась, почему не остановило все в самом начале? Но теперь это даже не важно. Она получила все.
— Игорь, она согласна, — Вика пыталась сдержать свою радость и сделать голос не таким ликующим. — Зачем…
— Еще раз поговори, — мрачно произнес ее муж. Будущий муж. Но это детали. — Это на всю жизнь. Серьезное решение.
Не спешить. Главное, не спешить и не давить на него. Вика сделала серьезное лицо и кивнула.
— Ты поешь? Или сначала в душ? — спросила она у него.
— Нет, Вик, я на работу поеду, — на Игоря было страшно смотреть. Особенно в глаза. Но Вика не хотела об этом думать. Она знала, что так будет лучше для всех них.
— Но ты же собирался…
Он исподлобья взглянул на нее.
— Я. Поеду. На. Работу.
— Ладно. Ладно, — она не хотела с ним спорить. Даже лучше, что он сейчас уедет. Значит, Вика сможет до его приезда поговорить с Аленой. — Я тебе потом позвоню, хорошо?
Он не ответил. Молча встал, оделся и ушел. Она бы поняла, если бы дверью хлопнул или выругался. Но Игорь все всегда держал под контролем. Как и сейчас.
Когда Игорь ушел, Вика зашла на кухню. Она знала, что все к лучшему. В конце концов, Вика спасала собственную семью, разве нет? Разве это не благая цель, ради которой можно и солгать? Вика старательно уцепилась в эту мысль и не хотела упускать ее. Не хотела думать о том, во что все может вылиться. Не хотела видеть глаз Игоря и Алены в тот момент. Но все во благо. Все будут счастливы. Она повторяла себе эту фразу снова и снова. И пошла готовиться к разговору с дочерью.
— Алена, спускайся. Будем чай пить, — крикнула Вика. Дочь была на втором этаже, но дверь в комнату у нее всегда открыта, поэтому Вика не сомневалась, что Алена все слышала.
Через пару минут раздались шаги на лестнице. Дочь бежала вниз, на ходу застегивая мастерку, в которой ходила дома.
— Чего ты хотела, мам? — Алена спокойно села за стол, только глаза настороженные. — С чего вдруг такое внимание?
— Я не могу попить с дочерью чая? — холодно произнесла Вика. Но сейчас не время показывать характер, поэтому она смягчила голос. — Ален, ну что ты начинаешь? Давай спокойно посидим, поговорим. Это так сложно?
— Нет, мам, несложно, — Алена продолжала смотреть так же подозрительно. Но потом в глазах загорелось что-то еще. — А Игорь приехал?
Вика сдержалась. Она всегда сдерживалась, когда видела такой огонек в глазах дочери. Также как и в глазах Игоря.
— Он на работе остался. Ему сделать что-то нужно, я особо не вникала, — она пожала плечами и попыталась улыбнуться. — Да он нам и не нужен пока.
Пока Вика ставила чай и делала бутерброды, Алена молчала. Просто сидела, уставившись в стол, не поднимая глаз, даже не обращая внимания на движения матери.
— Тебе что сделать? — спросила ее Вика, когда закипел чайник. — Чай, кофе?
— Чай.
— С сахаром?
— Да.
Вика сделала. Поставила горячую кружку рядом с дочерью, сама села напротив с чашечкой кофе.
Пили молча. Алена не спешила с ней говорить, а сама Вика не знала, как начать разговор.
— Ален, мне надо тебе кое-что сказать, — решилась Вика.
Алена отставила чашку, поудобнее села и посмотрела на нее.
— Наконец-то. Я уже и не думала, что ты что-нибудь скажешь. И для этого необязательно было делать мне чай. Я бы тебя и так выслушала.
Вика могла бы возмутиться, сказать, что это чистой воды хамство, что дочь ее не уважает, но солгала бы. Все, что она говорила — правда. И от этого Вике становилось еще хуже. Но ей уже нечего было терять. Дочь она уже потеряла, но любимого мужчину не отдаст.