Прошлой весной он заметил меня на концерте. Без церемоний подошел и протянул руку:
– Привет, я Джозеф Дилл. Ты, часом, не в кампусе работаешь?
– Да, в кампусе…
Пока мы жали друг другу руки, я пытался определить, кто он такой. На моем курсе не учится. Для преподавателя, пожалуй, молод. Может, кто-нибудь из старших студентов Хеллера?
– Университетский коп, верно?
Джозеф произнес это без вызова, но и особого уважения в его голосе я тоже не расслышал. Чертова работа! Давно бы бросил ее, не покрывай зарплата при десятичасовой занятости почти половину стоимости моего обучения.
– Э-э-э… Не совсем, – ответил я. – Просто выписываю квитанции на парковке. Совмещаю с учебой, но эту идиотскую форму все равно приходится носить.
– А-а… – протянул Джозеф, окидывая меня оценивающим взглядом, – так ты студент…
Несмотря на малую площадь кампуса, студенты редко общаются с теми, кто отвечает за хозяйственную часть. Джозеф перешел эту границу.
– Техслужба, – весело сказал он, тыча пальцем себе в грудь. – Может, по пивку? Обсудим, почему такие клевые ребята, как мы, ходят на концерты в одиночку?
Я улыбнулся, но мне вдруг пришло в голову, что новому знакомому, вероятно, нужна от меня не только беседа. Мой внутренний радар, настроенный на геев, подавал отчаянные сигналы.
– Тебе ведь уже можно пить? – спросил Джозеф.
– Ну да…
Я сказал себе, что ничего особенного в нынешней ситуации нет. Не сложнее, чем отшить девушку, если она не нравится или нет настроения, а уж в этом я за три года натренировался.
– Вот и классно.
Заплатив за две бутылки пива, Джозеф открыл их, передал одну мне и задумчиво отпил из своей. Я осторожно поблагодарил за угощение. Не хотелось отбривать человека, пока он не дал для этого повод. Между тем Джозеф пришел в своих размышлениях к какому-то выводу и, поковыряв наклейку на бутылке, заговорил:
– Мой бойфренд играет в мюзиклах. Но, черт возьми, лучше мне удирать от стада голодных зомби, чем еще раз смотреть «Богему»[6]. Он, слава богу, и без меня всегда найдет, с кем пойти на это дерьмо. А мои музыкальные вкусы, знаешь ли, мало кто разделяет в нашем кругу.
При этих словах Джозеф испытующе на меня посмотрел. Я облегченно вздохнул и улыбнулся: да, этот чувак уместнее выглядел бы в байкерском баре, чем на бродвейском шоу. В памяти всплыла полузабытая картинка: отец неловко застыл возле мамы на одном из ее вернисажей. Шампанскому, которое шипело у него в бокале, он всегда предпочитал виски со льдом, а искусству – спортивные матчи по телевизору. Но он любил маму и поддерживал ее.
– Не то чтобы знаю, но могу себе представить, – ответил я.
Рот Джозефа растянулся в улыбке. С тех пор мы дружили. Итак, теперь у него было ко мне какое-то предложение.
– Ладно, – сказал я. – Выкладывай.
– Ты ведь это… шаришь в починке кондиционеров?
– Ага.
В последний год учебы в школе я подрабатывал в фирме «Хендриксон электрик». Ездил со своим старым боссом на профилактические и аварийные вызовы, но мне никогда не приходилось самостоятельно определять причину поломки. Прощаясь со мной, Хендриксон так охарактеризовал мой уровень владения ремеслом: «Теперь ты знаешь о кондиционерах достаточно, чтобы натворить бед».
– Тогда выручай. У меня тут срочный вызов в общагу, а я совсем забыл, что уже занят. К тому же я… не в форме.
– Да неужели?
– Угу. Мне никак нельзя управлять тяжелым транспортом. Типа моего грузовика.
– Что верно, то верно.
– Если возьмешься, внакладе не останешься. Мне за вечерние вызовы платят сверхурочные. Ты получаешь бабки, меня не увольняют – всем хорошо!
Честно говоря, мне не улыбалось ехать в общагу и ковыряться в электроприборе, который я не факт что смогу починить. Приятнее было спокойно посидеть дома.
– Э-э… У меня нет нужных инструментов…
– Заходи ко мне, возьми мой грузовик. Там в ящике все есть. Удостоверение эти тупицы у тебя не попросят. Им нужно только, чтобы кондиционер работал. Чего им так приспичило, я не знаю. На улице вроде не жарко. Наверно, у них вечеринка или что-то такое.
Я вздохнул. Мне не хотелось, чтобы Джозеф в таком состоянии сел за руль и попал в аварию или вылетел с работы за явку на вызов обдолбанным. Да и от дополнительного заработка я всегда старался не отказываться.
– О’кей, старик. Когда ехать?
– Хм… Сейчас.
По телефону Джозеф умолчал о том, что мне придется надеть форменную рубашку с его именем, вышитым на груди темно-синими нитками.
– Может, у них закончился фреон или непорядок с проводкой, – предположил он, хлопнув меня по плечу и сунув мне в руки ключи от своего грузовика. – Будут проблемы – звони. Я ведь под кайфом, а не в коме.
Все оказалось именно так, как обещал Джозеф: в общаге наметилась тусовка, и никто даже глазом не моргнул, когда я явился в униформе с чужого плеча. Один из ребят мне открыл и показал, что при включении кондиционера температура в помещении не менялась. Дело действительно оказалось в проводке. Устройство прослужило уже двадцать лет, и работать ему осталось недолго, но на какое-то время его можно было реанимировать.
– Ну слава богу! – Диджей, вице-президент «братишек», с облегчением вздохнул и прикрыл глаза. – Мы так запарились с этой вечеринкой! На завтра обещали нормальную погоду, но фиг его знает, как будет на самом деле?
– Конечно, – согласился я, складывая инструменты в коробку.
– Спасибо, что приехал, Джозеф.
– Всегда пожалуйста, – откликнулся я чуть позже, чем надо, поскольку не сразу сообразил, что разговаривают со мной.
На пороге Диджей протянул мне сложенную двадцатидолларовую бумажку. Я отмахнулся:
– Не надо, старик, я за это получаю зарплату.
Настоящий Джозеф платил мне пятьдесят баксов за час работы, а дополнительно рисковать я не хотел. Диджей на секунду нахмурился: видимо, не привык, чтобы «синий воротничок»[7] отказывался от чаевых.
– Ну раз так, то, может, придешь на вечеринку? Завтра мы празднуем Хеллоуин.
«Оно и видно», – подумал я. Все вокруг было увешано искусственной паутиной и черными лампочками. Мебель в самой большой комнате расставили вдоль стен, чтобы освободить в середине место для танцев.
– Формально это тусовка для студентов, но те, кто не член нашего общества, тоже допускаются. По возрасту ты подходишь, так что заглядывай к нам, если будешь свободен.
С трудом сдержав усмешку, я сказал:
– Спасибо, обязательно.
А про себя подумал: «Спасибо, ни за что».
Но тут в дальнем конце холла показались два парня, одним из которых был Кеннеди Мур. До меня вдруг дошло: он из этих «братишек». Значит, Джеки тоже может прийти на вечеринку, даже если они расстались.
Черт! Похоже было, что я приду.
Я заметил Джеки, как только она вошла. Я долго не терял ее из виду, несмотря на темноту и толпешник. На ней было блестящее красное платье. На макушке торчали острые рожки, тоже красные. С пояса свисал раздвоенный хвост, раскачивавшийся при ходьбе и во время танцев.
Гладкие голые ноги Джеки казались длиннее. Как подсказало мне знание геометрии, этот эффект был создан при помощи короткой юбки и красных туфель на невероятно высоких каблуках. Но никакая математика не смогла притупить моих чувств, когда я снова увидел Джеки Уоллес, да еще в таком умопомрачительном наряде. Судя по числу желавших потанцевать с ней, ее прикид подействовал не только на меня. Но она либо не понимала, что заводит парней, либо не хотела понимать. В девяти случаях из десяти она отрицательно мотала головой.
От своего бывшего (они с Муром поссорились – теперь я в этом не сомневался) Джеки держалась подальше. Они стали как два полюса: он ухлестывал за девицами в одном конце комнаты, а она старалась не замечать его из другого угла.
Я придумал и тут же отбросил по меньшей мере двадцать фраз для начала разговора:
6
7
«