В том, что Мелоди осеклась и кашлянула, можно было усмотреть известную деликатность.
– Хм… В общем, позвони мне вечером, когда я вернусь с танцев.
Танцы. Интересно, что такие девчонки, как Мелоди, надевают в танцкласс? Мое воображение мигом нарисовало несколько интересных картинок. Я покрутил резиновый браслет на запястье.
– …кей.
– Часов в восемь?
– …кей, – повторил я.
Мелоди закатила глаза. Опять. Едва прозвенел звонок, она бросилась к своему Кларку. Закидывая руку ей на плечо, он послал мне уничтожающий взгляд. Проходя мимо моей парты следом за ним, Бойс толкнул меня, заставив снова сесть.
– Ты, урод, – прорычал он, – если дотронешься до нее, Ричардс тебя прикончит.
До сих пор я и не собирался прикасаться к Мелоди, но теперь, как ни странно, мне этого захотелось.
Лукас
За четыре часа сна мой мозг перезагрузился. Во всяком случае, ко мне вернулась назойливая мысль, которая напрочь вылетела у меня из головы в субботу вечером: если Джеки не хочет заработать F по экономике, она должна вычеркнуть себя из списка, и на это у нее был ровно один день. Послезавтра перестанут принимать заявления.
Вероятность встретить ее сегодня была крайне мала. Оставалось одно: я мог написать ей как ассистент преподавателя и вежливо напомнить о необходимости отказаться от занятий по экономике: «Уважаемый студент! Вероятно, Вы забыли сделать кое-что очень важное…»
Правда, до сих пор никто в кампусе не получал таких зловещих посланий. Администрация университета не рассылала индивидуальных предупреждений – по крайней мере, подобного рода. Вся важная информация выкладывалась на сайтах кафедр или пряталась в окнах, которые студент, регистрируясь в системе, обычно пролистывает не читая и жмет на кнопку «Принять условия».
Повсеместно считалось, что учащиеся высшего учебного заведения в состоянии самостоятельно следить за своим графиком. Потому что они взрослые люди. Формально.
Миз Уоллес,
я ассистирую доктору Хеллеру в преподавании курса «Введение в экономику», который Вы перестали посещать – об этом свидетельствуют записи в журнале, а также тот факт, что Вы не присутствовали на промежуточной аттестации. В связи с этим я хочу напомнить Вам о том, что в случае прекращения посещения занятий студенты не исключаются из списка автоматически: необходимо самостоятельно заявить об отказе от курса. На сайте университета Вы найдете формы заявления и инструкции по их заполнению. Ссылки приложены ниже.
Обращаю Ваше внимание на то, что срок исключения учащихся из списков истекает ЗАВТРА.
С уважением,
Я нажал «Сохранить» и захлопнул ноутбук, решив отправить письмо позднее, когда добавлю ссылки. Перед парой нужно было еще заскочить в «Старбакс» и сдать продленную санитарную карточку, без которой меня не допустили бы до вечерней смены. А Джеки, наверное, уже ушла на какие-нибудь утренние занятия. Но ничего страшного, время еще было.
– Привет, Лукас, – сказала Гвен, стирая с прилавка маленькую капельку кофе. По утрам понедельника эта девушка имела обыкновение улыбаться так, как не умел никто из моих знакомых. По крайней мере, не Ив (еще одна сотрудница «Старбакса», за которой я вообще не замечал улыбок). – Ты не раздумал подменить меня вечером?
Я кивнул, беря чашку кофе:
– Приду сразу после семинара. Он заканчивается в два.
– Ты просто прелесть! – просияла она, идя за мной в контору. – Я вернусь, как обещала, и ты успеешь на свою лабораторку.
Невольно улыбнувшись в ответ, я достал с полки свою папку. Нужно было вложить в файл ксерокопию карточки и оставить соответствующую записку менеджеру.
– Надо найти тебе девушку, – выпалила Гвен ни с того ни с сего.
Я чуть не подавился кофе. Она постучала мне по спине. Вновь обретя дар речи, я промямлил:
– Э-э… Спасибо, но у меня и так все в порядке.
Поведя белесой бровью, Гвен без слов дала понять, что думала об этом моем заявлении.
– Ты хороший парень, Лукас. – Наверно, у меня на лице возникла тень сомнения, и Гвен покачала головой. – Поверь, я крупный специалист по выявлению подонков. Ты к этой категории не относишься.
Кеннеди Мур, как всегда, был в центре внимания. Смеялся, понятия не имея о тех чувствах, что двумя днями раньше пережила девушка, с которой он три года встречался. Вероятно, он даже дружил с тем, о ком я подумать не мог без того, чтобы не успокаивать себя заклинаниями из тхеквондо.
Я сел на свое место в последнем ряду и вытащил книгу (на следующей паре предстоял тест, и мне нужно было подготовиться). В ожидании момента, когда Хеллер войдет, а Мур и компания сядут и заткнутся, я яростно черкал на полях: интересно, что думали о моих художествах люди, к которым учебники попадали после меня? Чаще всего я просто рассеянно чертил бессмысленные узоры. Иногда рисовал то, о чем говорилось в тексте, и редко, очень редко, – лица и части человеческого тела.
Хеллер, вошедший в аудиторию через переднюю дверь, вывел меня из ленивой задумчивости. С тех пор как Джеки перестала бывать на лекциях, они казались мне особенно скучными. Материал я знал вдоль и поперек. Шутки и анекдоты Хеллера – тоже. То, что он оживлял занятия историями из личного опыта, было просто здорово, но меня они, мягко говоря, перестали забавлять, поскольку я слушал их уже по четвертому кругу.
– Подождем, пока все не сядут, и начнем, – сказал Чарльз.
Насколько я мог видеть со своего наблюдательного пункта на верхотуре, все уже сидели, но Хеллер явно к кому-то обращался…
О господи! Я выпучил глаза. Ничего другого мне не оставалось – только таращиться.
В нескольких футах от меня, у задней двери, стояла Джеки. Щеки у нее порозовели, расширенные глаза смотрели на Хеллера. Через секунду ее как будто подтолкнули: она побежала вниз по ступенькам и, спустившись на три ряда, села на свободное место. Единственное, если не считать того, что было рядом со мной.
Может быть, она не заметила его. Или меня.
Может, заметила.
Но зачем она вообще пришла?
Хорошо, что раньше я уже трижды прослушал лекцию, и моя неспособность сосредоточиться на словах Хеллера не должна была отразиться на семинаре. Я слышал только невнятные звуки и видел на доске какие-то линии. Похоже было, что Джеки улавливала не многим больше, хотя ее невнимание, наверное, было совсем другого рода, нежели мой шок от нашей неожиданной встречи. Чтобы не смотреть все время в затылок своему бывшему кавалеру, она отрешенно глазела то на доску (даже если Хеллер ничего не чертил), то на страницу спиральной тетради, на которой за целую лекцию так и не появилось ни одной строчки.
«Она пришла сказать, что бросает курс», – решил я, наконец-то успокоившись. Конечно, она принесла заявление. Не успела поговорить с Хеллером до начала занятия и теперь ждет, когда он освободится, чтобы подписать бумагу. После лекции, как будто подтверждая мою догадку, она направилась к кафедре (а Мур прошествовал по центральному проходу, даже не заметив ее). Обменявшись с Хеллером несколькими приглушенными фразами, Джеки подождала, когда он ответит на вопросы двух других студентов, а после вышла из аудитории следом за ним.
По идее, теперь я мог расслабиться: отпала необходимость брать на себя ответственность за нее и отправлять письмо.
Но я лишился и возможности видеть Джеки.
Откуда взялось у меня это чувство, будто я, позволив ей уйти из моей жизни, потеряю что-то невосполнимое?
Но вместо ответа рождался другой вопрос: «А разве у меня есть выбор?»
Как и на вечеринке у «братишек», я заметил Джеки, как только она вошла. В ней скрывалась тайная сила, на которую я немедленно отзывался всем существом. Удивившись силе этого магнитного поля, я задумался, чувствую ли его в одиночку или она тоже ощущает притяжение, постепенно продвигаясь в очереди к моему месту за стойкой.
С ней была симпатичная рыжеволосая девушка, чье лицо показалось мне смутно знакомым. Они вместе приехали на вечеринку: Джеки в красном костюме чертика, а подружка – наряженной волком, который состоял из мохнатых ушей, пушистого хвоста, облегающего трико и… старушечьих очков на кончике носа. Я обратил на нее внимание, когда к ней подбежал какой-то парень (в джинсах и красной накидке с капюшоном, но без рубашки), подхватил ее на руки и буквально вынес на танцпол.