– Мне жаль, – повторил Питер. – Но расскажите, как вы попали в школу мисс Мартин в Бате.
Сюзанна никогда и никому не рассказывала о своем прошлом. Даже близким подругам, как и они ей. Ведь и от друзей могут быть секреты. Однако Питер уже знал больше, чем они.
Сюзанна на несколько минут закрыла глаза.
– Я прошу вас меня простить, – сказал Питер, еще крепче сжимая ее руку. – За то, что я оживил в вашей памяти мучительные воспоминания.
С годами Сюзанна научилась жить со своим одиночеством и даже не задумываться о нем. Ведь у нее были работа и подруги, почти полностью заменявшие ей семью. Но очень долго она чувствовала себя беспомощным и всеми покинутым ребенком в огромном враждебном мире. Нет ничего ужаснее, чем сознавать это. Сама жизнь ее стояла под вопросом.
– В школу меня отправил мистер Хэтчард, – заговорила Сюзанна. – Адвокат Клаудии Мартин и ее доверенное лицо в Лондоне. Он вышел на меня, когда я искала место через агентство по найму. Когда он спросил меня, бывала ли я когда-нибудь в Бате, я решила, будто он собирается предложить мне там работу. Но он объяснил, что, если мне это подходит, там в школе есть место… ученицы. По словам мистера Хэтчарда, некая особа, интересы которой он представляет, готова оплачивать мое образование.
Сюзанна отчетливо помнила смешанное чувство облегчения и унижения, охватившее ее, пока она выслушивала это совершенно неожиданное предложение.
– И вы согласились? – спросил виконт Уитлиф.
– У меня не было выбора, – ответила Сюзанна. – Мне грозила голодная смерть. Лишь раз речь зашла о работе, а именно о месте горничной. В агентстве по найму я сказала, что мне пятнадцать, хотя на самом деле мне тогда исполнилось всего двенадцать. Однако дама, желавшая нанять горничную, не поверила мне и сразу же отказала от места. Как выяснилось, это была сама хозяйка, а не экономка, как я полагала. По ее словам, раз уж ей придется как-то ладить с нанятой ею служанкой, она хочет сама сделать свой выбор. Она меня страшно напугала, хотя была очень молода. Впоследствии меня почему-то преследовала странная уверенность, что мистер Хэтчард вышел на меня с ее подачи.
– Вот как? – удивился Питер.
– А как еще, скажите на милость, он нашел меня и почему выделил из остальных? – спросила Сюзанна. – В Лондоне полно бедных сирот. К тому же имя этой дамы то и дело возникает в нашей школе. Клаудия Мартин когда-то была ее гувернанткой, но ушла, не выдержав взбалмошного характера и заносчивости своей госпожи. Через день после моего появления в школе эта дама там неожиданно появилась и поинтересовалась у Клаудии, не нуждается ли она в чем-либо. Бедная Клаудия пришла в негодование. У школы есть какой-то анонимный меценат. Правда, Клаудии, по-моему, никогда не приходило в голову, что это может быть сама леди Холлмер, а я думаю, что это вполне возможно.
– Леди Холлмер? – переспросил Уитлиф.
– До замужества ее звали леди Фрея Бедвин, – уточнила Сюзанна. – Это сестра герцога Бьюкасла. Потом она вышла замуж за маркиза Холлмера, который имеет поместье в Корнуолле, там, где жила Анна Джуэлл до того, как ее рекомендовали в нашу школу на место учительницы.
– Я знаю семейство Бедвинов, – сказал Питер. – Бьюкасл соседствует с моей кузиной Лорен, виконтессой Равенсберг. – Питер улыбнулся. – Думаю, быть в гувернантках у леди Холлмер не очень приятно. Просто счастье, что она вам отказала от места. Леди Холлмер – суровая женщина. Но вы полагаете, что именно она отправила вас в Бат? Интересно!
– Я могу ошибаться, – оговорилась Сюзанна.
Если ей требовалось дополнительное напоминание о том, что виконт Уитлиф принадлежит к другому миру, то вот оно: он водит знакомство с леди Холлмер и семейством Бедвинов. Его кузина – виконтесса.
Однако эта мысль более не смущала Сюзанну. Они с виконтом Уитлифом теперь друзья, думала она, пусть даже их дружба продлится недолго. Скоро каждый из них вернется в свой мир.
Не глядя на Питера, Сюзанна высвободила свою руку, расправила складки платья и, поднявшись, вышла из грота. Она застыла, устремив взгляд на водопад. Питер последовал за ней.
– Мне очень повезло в жизни, – сказала Сюзанна. – Школа стала моим домом. Я отчетливо поняла это, когда стала учительницей.
– Я вам завидую, – сказал Питер.
Сюзанна резко повернула голову и посмотрела на него, желая увериться, что он не шутит. Что за странные слова он говорит! Но Уитлиф смотрел, щуря глаза, на водопад и словно бы говорил сам с собой. Когда же он снова взглянул на нее, она увидела, что его лицо вновь озаряет улыбка.
– Вы будете завтра ночью танцевать на балу? – спросил он.
– Это провинциальная ассамблея, лорд Уитлиф, – сказала Сюзанна. – Она, верно, закончится задолго до полуночи.
– Я сразу заметил, – проговорил Питер, – что вы все воспринимаете буквально. Если речь идет о сердце, то для вас это орган, расположенный в грудной клетке. Моя поэтичная натура до сих пор возмущается от такого определения. Позвольте мне перефразировать свой вопрос. Вы будете танцевать завтра вечером?
– Я буду веселиться, – ответила Сюзанна. – Я никогда не бывала на балу, даже на провинциальном.
– Никогда? – озадачился Питер. – Стало быть, вы не умеете танцевать?
– Умение танцевать – обязательная составляющая женского образования, – отозвалась Сюзанна, – даже если девочка – бедная сирота. У нас в школе есть учитель танцев, мистер Хакерби, у которого училась и я. А сейчас мы с ним часто демонстрируем танцевальные па нашим девочкам.
– Но на балу вы никогда не танцевали, – тихо проговорил Уитлиф.
Сюзанне стало неловко. Она почувствовала себя жалкой и несчастной. Не стоило ей говорить об этом.
– Нам пора возвращаться, – сказала она. – Уже поздно. Скоро все начнут собираться домой и заметят, что нас долго нет.
– Мисс Осборн, – неожиданно обратился к Сюзанне Питер, – разрешите пригласить вас на вальс на предстоящем балу.
О!..
Сюзанна в изумлении уставилась на него. Эмоции переполняли ее, и она не сразу обрела дар речи.
– О, – произнесла она, – вы не должны чувствовать себя обязанным приглашать меня только потому, что это будет мой первый бал, и потому, что я вам в некотором смысле друг.
Питер снова поймал ее за руку, но на сей раз поднес ее пальцы к губам и несколько минут держал так, пристально вглядываясь ей в глаза.
– Как прикажете понимать это ваше «в некотором смысле»? – спросил он. – Как можно быть друзьями в некотором смысле? Мы либо друзья, либо нет. Я просил вашего согласия, потому что хочу танцевать первый вальс с вами и ни с кем другим. Все очень просто.
Сюзанна посмотрела на свою руку, которую он по-прежнему держал возле своих губ, и почувствовала – всем своим существом, – что он говорит правду. До сих пор ни один мужчина не проявлял по отношению к ней такой галантности. Никто. И как оказалось, это очень приятно. Даже более того.
Но вот его лицо отчего-то затуманилось, и она с ужасом поняла, что это глаза ее наполнились слезами.
Она попыталась выдернуть руку, но Уитлиф не отпустил ее и сжал еще крепче.
– Сюзанна, – проговорил он, – я вас огорчил? Простите меня. Вы не хотите…
– Хочу, – ответила она с дрожью в голосе, свободной рукой быстро смахнув слезы с глаз. – Хочу. Я буду танцевать с вами. То есть, вернее сказать, я буду счастлива танцевать с вами вальс, милорд. Благодарю вас.
Однако сердце ее замерло: он впервые назвал ее Сюзанной. Как это нелепо, что даже такое незначительное нарушение правил в их отношениях, этот чудесный знак дружеского расположения так ее взволновал!
Уитлиф с улыбкой изящно склонился над ее рукой.
– Вечер, пока не объявят вальс, будет поистине скучным, – сказал он, прижимая свободную руку к груди.
Ах вот оно что! Он заметил, что она грустна, поняла Сюзанна. А потому, поддразнивая ее и даже флиртуя с ней, старался поднять ей дух. Какой он в самом деле благородный человек!
– Вздор, лорд Уитлиф, – сказала она со смехом, вылетавшим из ее груди со странным бульканьем. – Ведь я помню, что вы уже пригласили нескольких дам по крайней мере на первые четыре танца. Мне кажется притворством утверждать, что такое многочисленное женское общество может вызывать скуку.