«Выходите за меня замуж».
Питер вдруг понял, что наконец-то поступил правильно, что он уже давно хотел сказать это. Он понял, что проявил благородство. Он сделал то, что хотел сделать, – ему хотелось защищать эту женщину, ставшую однажды его близким другом. Быть может, даже самым близким. То обстоятельство, что произошедшее между ними не имело последствий, вовсе не умаляло его долга перед ней.
Сюзанна продолжала идти молча. Лишь на пустынной Грейт-Пултни-стрит эхом отдавались их шаги. Питеру уже начало казаться, что Сюзанна так ничего и не ответит. Да произнес ли он свое предложение вслух, или оно прозвучало лишь в его голове?
– Нет, – наконец отозвалась Сюзанна. – Разумеется, я не выйду за вас.
– Почему не выйдете? – после паузы спросил Питер.
Они миновали дом леди Потфорд.
– Уместнее спросить, почему я должна выходить за вас, – сказала Сюзанна. – Нельзя жениться лишь потому, что вы чувствуете себя виноватым.
Неужели она права и именно это истинная причина? Захотел бы он жениться на ней, если б не случай в Баркли-Корте? Вопрос глупый. Он в самом деле ее обесчестил. Но сделал предложение не только из сознания собственной вины.
Они свернули на Саттон-стрит. Сюзанна тихо рассмеялась.
– Когда будете молиться на ночь, лорд Уитлиф, – проговорила она, – поблагодарите Бога за то, что удачно избежали горькой участи.
– Стало быть, вы по-прежнему считаете, – сказал Питер, сжимая в руке ее пальцы, – что я не способен на глубокие чувства?
– Я знаю, что это не так, – ответила Сюзанна. – Но главное в вас доброта и галантность. Ваше желание вступить в брак не может и не должно быть продиктовано только этими свойствами вашей натуры. Нужно прислушаться к своему сердцу. Нужно научиться любить и себя тоже.
Ее слова больно ранили Питера. Что бы Сюзанна ни говорила, а видела она в нем человека хоть и доброго, но неспособного на сколько-нибудь глубокие чувства. Она не оценила его предложение. А что же он? Он сам считал его ценным подарком? Готов ли он был на самом деле отдать ей свое сердце?
Он разуверился в любви. Это произошло несколько лет назад. Тогда он, совсем еще мальчик, бросил свое пылкое сердце к ногам Берты Грантем и оказался в итоге в наиглупейшем положении.
Так в чем же дело? Потерял ли он уверенность в себе, в своей способности любить и быть любимым? Перестал ли любить себя? Питер выглядел в своих глазах дурак дураком, наивным простачком. Но разве он перестал любить себя?
Эта неожиданная мысль вызвала в нем такое беспокойство, что Питер ничего не сказал Сюзанне. Вскоре их шаги замедлились – они подходили к школе.
– Не нужно думать, что у вас теперь обязательства передо мной только потому, что вам кажется, будто летом вы нанесли мне оскорбление, – проговорила Сюзанна на сей раз мягче, словно это ему, а не ей требовалось утешение. – Потому, что считаете меня несчастной и одинокой. Даже если бы это было так (а это не так), то это отнюдь не повод вступать в брак. Ни для вас, ни для меня. Вы мне ничего не должны.
– Понимаю, – отозвался Питер, когда они остановились. В голове был полный сумбур. Питер не знал, что еще сказать. Не успел он постучать, как дверь отворилась. И когда из-за нее уставились глаза вездесущего дворецкого, Питер вздохнул с облегчением.
Однако отпустить ее вот так он тоже не мог. Расставаться на этом было нельзя.
– Завтра суббота, – сказал Питер. – И занятий у вас в школе, как я понимаю, нет.
– Да, кроме обычных игр утром, – ответила Сюзанна. – Если нет дождя, мы с девочками играем на лугу.
– А не могли бы мы тогда встретиться днем? – спросил Питер. – Прогуляться, к примеру, в Сидней-Гарденз, если погода не испортится. А потом выпить где-нибудь чаю… где-то в публичном месте, конечно, чтобы соблюсти приличия.
Лучше бы она сказала «нет», подумал Питер, лучше – для них обоих, и в то же время безумно боялся услышать отказ, боялся расставаться с ней навсегда. Он хотел, прежде чем их пути навсегда разойдутся, хотя бы еще раз посмеяться вместе с ней.
Сюзанна высвободила руку. Стянув с одной руки перчатку, она, застав Питера врасплох, вдруг кончиками пальцев нежно коснулась его щеки.
– С удовольствием, – ответила она.
Питер сглотнул комок в горле и, повернув голову, слегка скользнул губами по ее ладони. Это длилось лишь один краткий миг. Дворецкий продолжал стоять в дверях. Питеру казалось, что он вот-вот издаст рык или извергнет на него огненный поток.
– Так завтра увидимся, – проговорил Питер, отступая назад. – Спокойной ночи.
– Прощайте. Спасибо, что проводили, – поблагодарила Сюзанна и, повернувшись, поспешно вошла внутрь.
Дверь за ней со щелчком захлопнулась.
«…поблагодарите Бога за то, что так удачно избежали горькой участи».
Питер был вынужден с ней согласиться. Он попытался представить, что сказали бы его мать и сестры, увидев в качестве его невесты Сюзанну Осборн. Рады они точно не были бы.
Но черт возьми! Он не мог с этим смириться.
Если это любовь, пропади она пропадом! Как же он был прав, держа на замке свое сердце!..
Глубоко вздохнув, Питер отправился в отель. Путь ему предстоял неблизкий.
Глава 17
– Как я рад, что вы уже дома! – словно обеспокоенный отец, заговорил мистер Кибл. – Я места себе не нахожу, когда кого-то из вас, дам, допоздна не бывает дома. Мисс Мартин просила вас зайти к ней в гостиную.
– Спасибо, – поблагодарила Сюзанна, следуя за мистером Киблом в холл.
Поднимаясь за дворецким по лестнице, она подумала, что сейчас, кажется, отдала бы все на свете, лишь бы пройти прямо к себе, нырнуть под одеяло и навсегда спрятаться там и от внешнего мира, и от себя. В то же время, как это ни странно, она надеялась найти у Клаудии успокоение.
Как же ей сейчас не хватало матери! Абсурдная мысль, но ей очень пригодилась бы ее поддержка.
Постучав, мистер Кибл отворил дверь гостиной.
– Мисс Осборн, мэм, – доложил он торжественно, как всегда, когда ему представлялась такая возможность.
Сюзанна вошла в комнату и, обнаружив, что Лайлы там нет, вздохнула с облегчением, хотя относилась к девушке с симпатией. Клаудия с книгой в руках сидела, уютно устроившись у камина. Несмотря на усталый вид, ее устремленный на подругу взгляд пронизывал насквозь. Мистер Кибл удалился, и Клаудия, отложив книгу, поднялась.
И уже в следующий миг Сюзанна неожиданно для себя оказалась в объятиях Клаудии. Ничего подобного раньше не случалось. Несколько мгновений она безмолвно стояла, уткнувшись лицом в плечо подруги, впитывая в себя тепло дружеских объятий, затем, смущенная, отступила на шаг, закусив губу.
– Прости, – проговорила она.
– Садись, – сказала Клаудия, придвигая к огню еще одно кресло. – Я налью тебе чаю. Он еще не остыл.
Сюзанна не возражала, хотя чай, по устоявшейся традиции, обычно разливала она. Отложив в сторону плащ и перчатки, а затем аккуратно устроив поверх них шаль, она опустилась в предложенное ей кресло. Долгожданное тепло постепенно стало проникать в ее продрогшее тело.
– Ну, – произнесла Клаудия, сделав глоток восхитительно горячего чая, – что скажешь, если вообще собираешься что-то сказать?
Они никогда не посвящали друг друга в обстоятельства своей личной жизни. Это могло показаться не вполне естественным после стольких лет близкого знакомства. Впрочем, не стоит забывать, что Сюзанне, когда она поступила в школу, было всего двенадцать.
– Сегодня в аббатстве я случайно увидела одну пару, – призналась Сюзанна. – Хотя кто вторая дама, я могу только предположить.
– Тебе знакомы эти женщины? – спросила Клаудия.
– Когда-то давно я знала их. – Сюзанна сделала большой глоток чая, затем, опустив чашку на блюдце, поставила ее на стол. – Я росла в их доме до двенадцати лет, пока был жив отец. Он служил секретарем у хозяина имения.