— Неаккуратная работа, — сказала Таня, глядя на затылок художника. Костя вздрогнул, с остервенением всадил последнюю кнопку и, не оглядываясь, боком стал выбираться из толпы.
— Клякса-то здесь причем, товарищи? — громко сказала Таня, но Костя уже скрылся за дверью. И карикатура потеряла для нее интерес. Таня отошла в сторонку и почувствовала, что кто-то тянет ее за рукав. Оглянулась. Рядом стоял пожилой, усатый рабочий Ванюшов.
— Ромашова, вы будете сегодня менять книги?
— Буду! — дернула плечиком Таня и стала подниматься на второй этаж, к себе в библиотеку.
Вечером Таня навестила Василия Васильевича. Старый мастер жил скромно, но хлебосольно. К нему часто заглядывали не только ровесники, но и молодежь. Гости чувствовали себя у Василия Васильевича, как дома. Когда пришла Таня, Василий Васильевич сидел в кресле-качалке возле печки. К удивлению Тани, у мастера были Петя Ласточкин, Костя Воробьев и Слава Бергамутров.
Что Петя Ласточкин заглянул к Василию Васильевичу — было неудивительно. Кто как не внук должен проведать заболевшего деда.
И Костя пришел не без причины: он принес портрет Василия Васильевича. Хотел сделать приятное старику. Вон и портрет — в переднем углу, на столике. Таня взглянула на портрет, — удачный, ничего не скажешь. Старик глядел с него умно и молодо, как будто хотел сказать: «Славные вы, ребята! Мне, старику, радостно на вас смотреть». Что за молодец этот Костя!
Ну, а Слава как попал сюда? Тане всегда казалось, что у Василия Васильевича со Славой в цехе были самые натянутые отношения. Странно… Тем более, еще днем Бергамутров хвастался, что у него два билета на премьеру!
Когда Таня вошла в горницу, разговор прекратился. Василий Васильевич очень обрадовался ей. Бабка Авдотья порывалась снять с девушки пальто. Но Таня заявила, что забежала ненадолго.
— Я вам, дедушка, «Тихий Дон» принесла, — сказала Таня.
— Ай, спасибо, внученька, — расчувствовался старик. — Присядь хоть, посиди с нами.
— Уж если самую малость!..
— Самую, самую! — обрадовался Слава, предлагая Тане свой стул. Таня села. Бергамутров устроился на диване.
А Петя с улыбкой пожаловался:
— Замучила она меня, дед, со своими конференциями.
— Ничего, — возразил Василий Васильевич. — Дело это полезное. А в полезном деле не грех участвовать.
— Ну, так вот, — продолжал Петя прерванный разговор. — Он такой еще поросенок маленький, а уже ругается: «Папка жадина-говядина». И где услышал?
— Есть у кого, — усмехнулся Костя и ушел на кухню покурить.
— Извините, — сказала Таня, — но мне идти нужно.
— Чайку бы, Танюша! — предложила бабка Авдотья.
— Спасибо!
— И мне, пожалуй, пора, — заявил Слава. — Тороплюсь.
У Тани дрогнули губы и вдруг неожиданно даже для себя она сказала:
— Впрочем, я еще посижу.
Слава поднес к очкам руку с часами, улыбнулся виновато:
— Собственно, у меня в резерве еще полчаса.
Костя, опершись на косяк двери, ведущей из кухни в комнату, рассмеялся, и Тане захотелось подергать его за упрямый хохолок.
— Я говорю, — продолжал Петя, обращаясь к деду: — «Кто тебя, поросенок, учил так разговаривать с отцом?» Мать ему подзатыльник. Я говорю: «Слушай, Маша, ты замордуешь ребенка». Она, представь, рассердилась. Словом, сплошное недоразумение.
— Ох, — вздохнула Таня, — хоть и хорошо у вас, но меня ждут подруги.
Она встала, застегивая пальто и искоса поглядывая на Славу. Тот вскочил и, глядя в сторону, признался:
— Не могу больше. Время!
Костя, сдерживая смех, попросил Таню:
— Не спеши, Ромашова. Успеешь.
— Успею?
— Конечно!
— Ну, тогда…
Таня снова села. Слава потоптался и уставился на портрет. Костю душил смех. Он скрылся в кухне. Василий Васильевич, наконец, понял Воробьева и тоже улыбнулся в седые усы. Достал платок и начал нарочито громко сморкаться. Таня сорвалась с места и выскочила в сени.
Только Петя Ласточкин недоумевал: что произошло?
Таня вернулась в горницу, торопливо попрощалась и ушла, радостная, приподнятая. Хотелось петь во весь голос.
Когда Бергамутров выбежал на крыльцо, Тани и след простыл.
Как обычно, Таня взбежала по лестнице на второй этаж, распахнула дверь в красный уголок и удивилась: Кости не было. Все осталось по-вчерашнему: и Чапаев на картине летел в атаку, и недописанный лозунг у стены, баночки и тюбики с красками, в беспорядке разбросанные на сцене, и две кисти на табуретке. А Кости не было.