Так маршево музыка утром играла,
Надеждой в тарелках и трубах сверкала,
А к ночи, все тени собрав по углам,
О бренности хищно вещает ветрам.
Проводят. Забудут. И в новь от начала.
Горячка жеоды. Мерцанье кристалла.
Сверканье на солнце. Стиранье в дождях.
Распавшихся скал созидательный прах.
Холодного Космоса хрупкие струны.
Теченья. Тяженья. Лакуны. Лагуны.
Восставшие горы в каменьях морей.
Потоки, песком оплывающих, дней.
***
Манит взгляды перспектива.
Жизнь безудержно красива.
Мысль срывается в вираж:
Жуткой пьесы антураж.
Случаи играют нами.
Мы, бессильно, семенами,
Оставляя прежний дом,
Где-то, как-то прорастём.
Стены дома… Камни сада…
Наказание?! Награда?!
Отживём листки роняя,
Их подхватит жизнь другая…
Иллюзорной дали своды.
Нет ни степени свободы.
Непричастность ли, причастность,
Миг… Слепая вероятность.
Толку плакать и метаться,
Никому здесь не остаться,
Значит стоит просто жить:
Петь! Смеяться! И любить!
***
Замолчит, слетев кукушка,
Порыжеют ветви ивы
У иссохшего болота
Из бобрового пруда,
Леса сгрызена опушка.
Что ж, порой несправедливы
Тьмы событий для кого-то
И для многих, иногда.
Бобр лишь строил себе хатку,
Делал для семьи припасы,
Не со зла валил деревья,
А копил себе добра.
И винить его за хватку?
Так ведь он плевал на массы,
Как и массы, без сомненья,
Не заботит жизнь бобра.
Вам такое не по нраву?
Что ж, признаюсь и мне тоже,
А ещё есть носороги,
Львы, гиены и слоны…
Как на мух найти управу?
Всё до странности похоже.
Бьют теченья о пороги
И не нам подчинены.
***
Предвечное. Быта болото,
Густеет, туманом сочась.
Смешно обвинять нам кого-то,
Взирая на прошлого вязь.
Ведь каждый, в себе, сам проблема,
Лишь путник у жизни взаймы,
И взято отдельная тема,
Как поиски тени средь тьмы,
Как моря и неба сраженья:
Дождь… реки… моря… облака…
Но видимы блоки и звенья,
Увы, только издалека.
Пронзая открытия ядом,
Прозреньем простейших причин:
Из тех, кто когда-то был рядом,
Не был всемогущ ни один.
Лишь жить, как умели, старались,
Листая лихие года,
По клеткам событий метались,
И с болью ушли… В никуда.
Те беды навечно слепились
С провалами нынешних дней.
И даже Шекспиру не снились
Трагедии жизни моей.
***
Всё может инвертировать за миг,
И путь, что большаком лёг под ногами,
Внезапно перейти в глухой тупик,
С погасшими сигнальными огнями.
Мы не готовы, на свою беду.
События уже не в нашей власти.
И в ужасе, врезаясь на ходу,
В нас сердце разбивается на части.
Оно срастётся, шрамы затаив,
Раздастся в ширь, как в прах истёртый лапоть.
Снесём былое в памяти архив,
Но больше никогда не сможем плакать.
***
Хамсин в окне стирает краски.
Всё, как в туманной пелене.
И хочется морозной ласки,
В расшаренном жарою дне.
За тонким слоем рыжей пыли,
Застывшей, кофе с молоком,
Всё, что мы прожили, отбыли,
Замёрзший в сердце горький ком.
Снежинки-звёздочки, метели,
Сугробов горы, до коньков,
В оковах льдов берёзы, ели,
Хорал провисших проводов…
Осыпалось слоями ила.
Моря бескрайни, глубоки.
Всё времени волна размыла.
Вокруг лишь пальмы да пески…
Да, невозможной красотою,
Деревья тропиков цветут,
Как мы, напоены тоскою,
Упрямо прорастая в грунт.
***
И уже никогда не вернусь я домой.
Никогда не узнаю, что было бы с нами.
И уже никогда, никогда, Боже мой,
Не открою те двери своими ключами.
Эмигрантка. 2005
А теперь жизнь иная, в другой стороне.
Крах событий тенями за плотной вуалью.
Всё довольно обычно, нормально вполне,
Только сны всё болят, только память скрижалью.
Горько. Разницы нет. Все уходят… Уйдут.
Ужас страшных мгновений страданьем и болью.
Но как сердцу ни жаль, никого не спасут
Ни тоска, ни печаль, ни надежды с любовью.
И чем ближе разлука, тем связи тесней,
Просто взглядом во взгляд, просто счастье дыханья.
Время сыплется квёлыми листьями дней
На ковёр прорастающего разнотравья.