— Слава Богу! А то извелась вся. Как подумаю, что бабуля пережила…
— Околесицу несёшь, — строго окоротила любимицу шишиморка. — Хозяйка-то рази ж вас оставит? Она матушку-боярыню почитает. И страдательств никаких не допустила бы. Как время приспело, сама её душеньку приняла да в Навь препроводила. Ладушка-лапушка глазки прикрыла, да и заснула навечно. Ровно за миг до того, как Масатка её душу чуть не полонила. А тут и сама оземь грянула замертво.
— Видимо, когда мы до настоящего идола добрались, — покривился Илья.
— Немного не успели, — досадливо нахмурился дед. — Пока по путям этим клятым бегали. Чуть раньше бы эту стерву в небытие спровадили…
— Кого? — изумился древний дух, пучась на него сильней обычного.
У Ольги в душе тренькнул сигнал опасности. У Ветки всё тут же слетело с языка:
— Бельмондуля, ты что, хочешь сказать, что Марго жива? То есть, не исчезла насовсем?
— Куда ж она тебе исчезнет? — ещё больше изумилась та. — В Большака́х ей боле не ходить, это верно. Силушку первородную вы у ней отняли. Злыдня, небось, теперь послабей Дворового будет. А он у нас мальчонка молодший. Против меня ей и вовсе, что муравью против человека не выстоять. А уж так, чтоб спровадить гадюку в небытие… Это ж надо все её поганые идолы изничтожить. Одного коренного, что вы порушили, для этого дела не хватит.
— Ну, вот и заделье на пенсии, — многозначительно ухмыльнулся полковник. — А то при мысли о вечности как-то скучно становится. Будем с Ладушкой ребусы разгадывать. Устроим охоту за каменными идолами по всей Нави.
— Вам субподрядчики не понадобятся? — усмехнулся и слегка напрягшийся Илья.
За нас с Веткой боится — догадалась Ольга. Наверняка подумал, что Марго найдёт способ вернуться в реал. И уж точно попытается отомстить.
— Кто знает, как оно там обернётся, — туманно высказался дед. — А тебе и здесь заботы найдутся. Тут обычных внучек пока вырастишь, — хитро сощурился он на Ветку, — семь потов сойдёт. А вам придётся приставников растить.
— Думаешь, их лучше сразу приобщить? — кажется, не пришёл в восторг Илья от подобной перспективы.
— А ты что, по пятам за детьми ходить станешь? — указал дед на очевидный факт. — Чтобы защитить от очередных моргощнёвых шестерок. Или какой-то другой объявившейся сволочи. Что за детство у них будет? Поднадзорное?
— Фу! — покривилась Ветка. — Не детство, а тюрьма. Лучше уж сразу.
Ольга сегодня впервые возблагодарила Господа за их судьбоносное влипалово. Когда обрела бабушку, едва потеряв. Но этот разговор опять привёл её в уныние: вот, за что ей всё это?!
Илья тотчас прочёл в глазах жены недовымученное и недосказанное.
— Справимся, — твёрдо пообещал он.
— А то ж, — поддакнула Бельмондошка. — Вам бы, да не сдюжить. Нынче вы сильней сильного. Вона сама змеища не смогла вас заворожить-загубить. Мыслимое ли дело: свалить её коренного идола.
Тут Ольга вспомнила, какой вопрос хотела задать при случае Гате:
— А ты не знаешь, почему я осталась в здравом уме? Там, у последнего истукана. Когда все с ума посходили.
— Чего ж не знать, когда про то всякий ведает, — удивилась шишиморка. — Всё сошлось для тебя благоприятственно, вот ты себя и оберегла.
— Что сошлось? — потребовал конкретики полковник.
— Так, она ж бабой стала, — не мог наудивляться с них древний дух. — Моргощь ведь чего за ней увивался: не допустить до неё иного мужика. Дабы тот не спортил девку до нужного часа. Девку-то легче подмять, не то, что бабу. Баба ж она кто? Она родительница человеков. В ней такая силища от ве́ку заперта, что ой-ёй-ёй.
— Спортил, — буркнул под нос Илья, поморщившись. — Слово какое-то… дурацкое.
— В принципе, — задумчиво посмотрел на старшую внучку полковник, — ты действительно очень изменилась в тех пор, как влюбилась. От пол-полушки и следа не осталось. Ладушка не нарадуется.
Ольга на комплимент деда не отреагировала — мысли были заняты другим.
— Бельмондошенька, а ты случайно не знаешь, что за клад мы охраняем? — спросила напрямик, вспомнив, как они познакомились.
— Чего ж не знать, — нехотя пробурчала та. — Коль самой Ма-Са-Та служила подневольно.
— И что там? — моментально стряхнуло с полковника всю его задумчивость и расслабленность.
Шишиморка огляделась. Нырнула в межмирье, и, видимо, поискала: нет ли там чужих ушей? Вернулась, забралась на колени к деду и прошептала:
— Путь.
— Ну-ка, молодёжь, — приказал полковник, — дуйте в охранение.
Они прыгнули в межмирье, пробежавшись по дому и вокруг. Вернулись на кухню, однако в реал выйти не торопились. Посматривали по сторонам и прислушивались к шепотку осмелевшей шишиморки: