Лёка поняла, что это первоначальное значение имени сказочной Бабы Яги и уточнила:
— А что значит «Хва-Га»?
— Летающий бахвал, — презрительно процедил Нешто, направив стопы к видневшемуся неподалёку лесу.
— Выплётчик и есть, — поддакнула Шанель, высунув из банки мордочку. — Хвастун и чванливец.
Из её причёски выкатился знакомый колобок с ноготок в оплётке из серебряных травинок с листочками. Промеж которых проклюнулся круглый красный глаз. Он с любопытством уставился на приставника и вдруг приветливо зазолотился.
— Так, всё-таки, кто это? — забыв про ставшего трижды неинтересным змея, попыталась дотронуться до него Лёка.
Игошка опередила её, впечатав колобка обратно в заросли волос. И бесцеремонно сменила тему:
— Иди, куда велено.
После чего пропала с глаз — рядом как раз журчал ручеёк. Лёка поняла, что её не хотят куда-то впускать и чем-то делиться. Во всяком случае, до поры до времени. Она помчалась догонять Нешто, уразумев, что здесь на них нападать не станут. А в следующую секунду она провалилась в реал.
Глава 6
То-то воевода обрадуется
Войдя в дом, Лёка остановилась в дверях гостиной и поёжилась. Бабуленька полулежала на диване, распуская рукав свитера, который перевязывала уже в четвёртый раз. Дед сидел за столом, разложив на подстеленной клеёнке разобранную «Гюрзу». Наличие которой в доме превосходно укладывалось в статью о незаконном хранении оружия. А усиленный патрон — пробивавший бронежилет и даже кузов машины — гарантировал максимальное наказание.
Год назад полковник научил внучек пользоваться пистолетом, что называется, на всякий случай — бабуленька не возражала. Ветка влюбилась в него с первого выстрела и теперь периодически канючила, требуя свидания с ним в таёжной глуши подальше от доносчиков.
Ей хорошо: у неё дедовские руки с широкими ладонями и длинными сильными пальцами. А для Лёки полимерная рукоять слишком большая: стрелять неудобно. К тому же у «Гюрзы» целых два предохранителя. И тот, что в задней части рукояти жутко давит на ладонь. Отчего ощущение слабого хвата ещё усиливается: не стрельба, а наказание — машинально посетовала она, задумчиво пялясь на сестру.
Ветка стояла носом в угол между книжными стеллажами. Заложив руки за спину на арестантский манер. Демонстративно шмыгая носом и бубня:
— Я что, младенец, в углу стоять? Мне уже семнадцать. У меня паспорт есть. И, между прочим, куча прав. А ваши командные методы и произвольные решения вопреки объективным обстоятельствам наверняка прописаны в уголовном кодексе.
Лёка развернулась, чтобы улизнуть на кухню.
— Куда? — отчеканили за спиной командным голосом в духе произвольных решений, а проще говоря, валюнтаризма и деспотии.
— Я целый день не ела, — попыталась она разжалобить хотя бы Ладу Всеславну, бросив на неё умоляющий взгляд.
Бабуля считала спицей оставшиеся не распущенными рядки и призыв внучки заступиться проигнорировала.
— Попить-то хоть можно? — уныло пробормотала провинившаяся стоеросина, бросая сумку в кресло.
— Попить, оправиться и в угол, — скомандовал дед, щёлкнув предохранителем на спусковом крючке.
— Это расстрел? — не удержавшись, съязвила Лёка и вышла.
— Ты договоришься! — пригрозили ей в спину.
— А и верно, — выскочив из воздуха, подобострастно поддакнул Нешто-Нашто воеводе-батюшке и залез коленками на соседний стул: — Вишь, как девки нынче распустились. Дедово слово им уже не указ.
— Развинтились, — степенно согласился полковник, убирая пистолет в жестяную коробку.
— Вожжами бы их приголубить разок, враз бы опамятовали, — вовсю подхалимничал подлый старикашка.
— Драть их не передрать, — не стал возражать полковник и на это.
Бабуля отложила вязание, взяла ручку и лежавшую рядом бумажку — памяткой, что нужно завтра купить. Принялась писать, громко по слогам декламируя:
— Ещё два килограмма гречки, большой стакан сметаны и вожжи. Одна штука, — посмотрела поверх очков на Ветку и поправилась: — Две штуки.
— Смешно, — похвалил её супруг и предупредил: — До первых петухов и ни минутой позже. А выпустишь этих свиристелок, сама в углу окажешься.
— Не круто ли забираешь, — струхнув, проблеял скукожившийся дух. — С бабами-то оно знаешь… шутки плохи. А у тебя их целый выводок.
— Ни минутой позже, — строго повторил Степан Степаныч.
Поднялся, подхватил жестянку и направился в кабинет — Нешто от греха подальше засеменил следом. Воеводу от страшно уважал, а воеводиху просто боялся. Понятно, что поганца ни за уши оттаскать, ни поленом поперёк хребта вытянуть — он же просто мираж. А вот оружие приставника — это совсем другое дело. И на взгляд Нешто у бабули оно было самое опасное.