— Что это с ней? — разуваясь, поинтересовалась та.
— Горюет, — как само собой разумеющееся, пояснила Ветка.
— Давно?
— Уже корни пустила.
— По ком-чём горюем?
— Да, как тебе сказать? — ехидненько ухмыльнулась младшенькая сестричка, обернулась проверить, не вышел ли кто-то в гостиную, прилипла к старшей и шепотком продекламировала:
— «И он слегка коснулся жаркими губами её трепещущим устам».
— Наоборот: устами к губам, — указала на ошибку Лёка, ибо в отличие от этой свиристелки Лермонтова читала.
— «Соблазна полными речами он отвечал её мольбам», — проигнорировав замечание, начала Ветка подвывать в тон шишиморке. — «Могучий взор смотрел ей в очи. Он жёг её. Во мраке ночи над нею прямо он сверкал, неотразимый, как кинжал. Увы! Злой дух торжествовал…»
— Увы, — оборвав её причитания, согласилась Лёка. — Бабуля порекомендовала этот кусок из «Демона»?
— Я что, тупая? — дурашливо надулась Ветка, залезая в сумочку сестры.
— Бабуля, — констатировала Лёка. — И не поленилась же, вызубрила.
— Чтоб укусить сестру зубов не жалко, — продекламировала Ветка из какой-то другой поэмы и потянула её через гостиную в кабинет: — Шевелись. Только тебя и ждали. Пока ты наженихаешься.
— Зачем?
— За новым ключом пойдём, — вырос в дверях кабинета полковник, недовольно гоняя брови вверх-вниз. — Вы мне обе понадобитесь. Ты как, не заснёшь после амурных похождений?
— Впереди Светкиного визга побегу, — обрадовалась Лёка, подмигнув примчавшемуся из прихожей Нешто.
Бельмондошка юркнула на кухню, где предпочитала просиживать сутками. В гостиную шишиморку было не затащить даже силой. И в кабинет. Туда и туда выходили топки торчащего посреди дома камина, переложенного из старой русской печи.
Глава 10
Ты можешь стать моей женой
Лес бывает густым, бывает дремучим или непролазным — этот был безвылазным.
Каждый дуб в нём — пыталась прикинуть на глазок Лёка — с Водовзводную башню Московского кремля. Плюс-минус. Только втрое ниже. Стволы не отличались стройностью. Они будто перевиты из более тонких деревьев. Грузные утолщения наростов делали их похожими на гротескные лица с бугристыми щеками, наплывающими на глазницы огрузневшими бровями. И короткими мясистыми носами, утопавшими в складках кожи.
Макушки сказочных страшилищ разветвлялись, словно щупальца осьминога. Одни гигантские ветви сходились, расходились и перекрещивались параллельно земле, образуя над головой мощное природный настил в несколько накатов. По которому могли свободно прогуливаться стада мамонтов, не рискуя его проломить и сверзиться на землю. Другие вздымались ввысь. И утопали в широколапой листве размером с человеческую голову. Там зияло больше зазоров и брешей, куда с трудом продирался свет.
По сути, в кронах этих дубов можно жить, годами не спускаясь на землю — вот где пресловутые эльфы могли бы строить целые города
Подлеска просто не существовало: кроме травы и мха под этими колоссами, никто не выживал. Да, и откуда ему взяться, если под дубами стоячими валялись дубы падучие. Или павшие — уж больно напоминали сражённых в битве мифических богатырей. Кто-то же выдумал Святогора, под которым прогибалась и стонала земля — не отсюда ли картинка, навеянная во сне бездельниками духами?
Короче, продраться сквозь нагромождение вдоль и поперёк торчащих исполинов мог лишь кто-то всепролазный: гибкий и тонкий или просто мелкий. В крайнем случае, обладатель супер прыгучести вкупе с гипер ловкостью — на что полковник и рассчитывал.
— Нам куда? — полюбопытствовала Лёка, примеряясь к первой же преграде.
— Туда, — кивком показал дед.
Неохватный дуб лежал поперёк намеченного им маршрута, на четверть вдавленный в землю под собственной тяжестью. Животные с растениями в межмирье не рождались и не умирали — просто были. Так что живописно заросший мхом и грибами ствол существовал только ради декорации. Возможно, у него есть и другая более практичная функция, но о ней знал только хозяин леса.
— А кто здесь рулит? — поинтересовалась Ветка, приземлившись на ноги после неудачной попытки перепрыгнуть через преграду.
Чуть-чуть не долетела — оценила Лёка прикидочный прыжок сестры, накладывая на лук стрелу.
— Убери, — строго повелел полковник. — В чужой дом с оружием не входят.
— Так, чей дом-то? — не любила Ветка, чтобы её игнорировали. — Кто хозяин?
— Сам Больша́к. Батюшка Бор, — сухо бросил дед.