— Гадим тоже на законных основаниях, — недовольно проворчала она.
— Где? — тут же нахмурился начальник службы безопасности компании.
Она молча ткнула пальцем в несколько пустых пакетов, которые ветерок норовил загнать в воду.
— Пошли, — холодно обронил Олег, вскидывая рюкзак на спину.
Лёка потелепалась за ним к установленным на берегу навесам, откуда неслась — правда негромко — весёленькая музычка. Народ галдел или шушукался, слонялся или суетился у нескольких дымящихся мангалов, разлёживался на травке или активничал у столов с вываленными на них продуктами. Отдельно в шезлонгах расположились несколько человек, среди которых Лёка заметила Марго. Начальство — невольно поморщилась она и решила в ту сторону не ходить.
Олег сбросил рюкзак у одного из пластиковых столов и поманил пальцем какого-то спортивного парня. Что-то ему сказал, и тот унёсся, вытаращив от усердия глаза. Другому подскочившему мужчине, видимо, тоже влетело. Он метнулся между столами и мангалами, вертя по сторонам головой. Тут же нагавкал на кого-то, и ближайшие отдыхающие бросились поднимать с земли всё, что успело туда нападать.
— Ох, и строг же ты, воевода, — нарочито озабоченно посетовала Лёка, когда он снимал с неё рюкзачок.
— Прими к сведению, — строго наказал он, улыбаясь одними глазами.
Его рука скользнула по её спине. Притянула к себе слабо сопротивлявшееся женское тело.
— Смотрят, — напомнила Лёка, что он вечно под прицелом ревнивых глаз.
В ответ получила долгий крепкий поцелуй. Хотела его сократить, но мужская рука сжала затылок. Пальцы пробороздили кожу головы — она даже слегка сомлела: подкупающее ощущение.
— Соскучился, — прошептал Олег, не отрывая своих губ от её.
— За ночь? — чуть отстранившись, иронично уточнила она.
— За самую долгую ночь в моей жизни, — приник он губами к уху.
— Лукавишь, — усмехнулась Лёка, прикрыв глаза.
— Вру, — не стал отпираться Олег. — Про самую долгую ночь знает твой дед.
— Я тоже, — смущённо призналась она. — Он рассказал. Хотя не любит вспоминать войну.
— Вот и мы не будем, — предложил он, выпустив её на свободу: — Ты завтракала?
— Не успела, — помотала Лёкаа головой, заодно слегка покосившись по сторонам.
Известных ей соперниц вокруг не наблюдалось. Интересно, сколько ещё неизвестных?
— Пошли, — обнял её за плечи Олег и потянул к ближайшему мангалу. — Ты умеешь клянчить?
— Давно не практиковалась, — хмыкнув, расписалась она в бессилии. — А что, могут не дать? Тебе?
— Могут. Придётся отбивать силой. Будешь прикрывать тылы.
— У меня тоже тылы не прикрыты, — весело оскалился навстречу седовласый мужчина, переворачивая шампуры. — Начбез, ты где откопал такие невероятные глаза? — кивнул он Лёке, щурясь и морщась от дыма.
— Воспользовался старыми связями, — отшутился Олег и взял быка за рога: — Мяса дашь?
— Красавица, на кой хрен тебе этот опричник? — сердобольно покачал головой седой балагур с умными глазами. — У него ж в одном глазу обструкция, в другом экзекуция. Из него принц, как из меня его белый конь. Гляди в оба: перед тобой настоящий мужчина.
— Альфред, у твоей жены тяжёлая рука, — с мягкой издёвкой напомнил ему Олег.
— А ты откуда знаешь? — притворно удивилась Лёка.
— А он из-под неё еле выполз, — хмыкнув, насплетничал Альфред. — Когда мы с рыбалки ползком вернулись.
— Ты не говорил, что так успешно пьянствуешь, — укорила поклонника Лёка.
— Зато первоклассно ползаю, — усмехнулся Олег, грозно сдвинул брови и зловеще пробасил: — Мяса дашь?
— Не дам, — преспокойно отказал ему добровольный шашлычник.
— Могу дать взятку или в ухо, — предложили ему на выбор.
Все, оказавшиеся рядом мужики непринуждённо захмыкали. Видимо, не так уж и боялись своего сурового начбеза.
— Пока будете ломать друг другу рёбра и мангал, могу подержать твою подругу, — предложил один из хмыкальщиков.
Последовала вереница иронических препирательств, угроз, подколок и прочей словесной шелухи. Лёка не прислушивалась. Зато пыталась присмотреться к Марго, увлечённо болтавшей с тремя мужчинами в их начальственных шезлонгах. Не алюминиевых с дешёвой парусиной — деревянных, покрытых явно дорогой тканью. Никаких резких линий и острых углов — просто загляденье. В них не сидели, а полулежали.