— Здравствуйте, — приветливо улыбнулась она и машинально уточнила: — А, кого ловит?
Захмыкали все — даже Олег.
— Меня? — удивилась Лёка, заподозрив, что выставила себя дурой.
В их тесном кружке взрослых и наверняка уверенных в себе людей — молодняк они к себе не приглашают. А то и не допускают. Затесалась тут одна малолетка и поспешила доказать свою глупость — не прошло и пяти минут.
Что характерно, Олег не бросился её защищать или обнимать в качестве утешительного приза. Он посмотрел на неё так, словно разрешал всё, что угодно. Она и постаралась. Уселась рядом с ним прямо на брезентовую скатерть. Состроила умилительно детскую мину и скромненько пролепетала:
— Я вечно что-нибудь ляпну, не подумав. В высшем обществе не вращалась. Света белого не видела. Жила в строгости, как приучена: в полном согласии с тремя законами Ньютона.
— А, ну-ка, ну-ка? — заинтересовано понукнул её незнакомый мужчина, пожалуй, ровесник Альфреда. — Ознакомь.
— Не пнут, не полечу, — голосом примерной ученицы взялась перечислять Лёка. — Как пнут, так и полечу. Как пнут, так им обратно и прилетит.
На этот раз они смеялись в голос.
— А у девочки-то проблема, — отсмеявшись, заметил её экзаменатор по физике.
— Василий, какие у такой зеленоглазки могут быть проблемы? — подмигнув Лёке, осведомился Альфред.
— А, как у той обезьяны, — чуть вкрадчиво поведал Василий, — что металась между умными и красивыми, не зная, куда прибиться без ущерба для репутации.
— У неё, как раз, с этим никаких проблем, — заверила его Маша, сев и облокотившись о лежавшего супруга. — Она может присоединяться и к тем, и к другим, когда ей вздумается. И везде будет своей.
Лёка впервые не пожалела, что явилась на это мероприятие. Ей стало легко и свободно — даже весело. Когда Олег обнял её за плечи, она уже с удовольствием прижалась к нему, не чувствуя себя бесплатным приложением.
Дальнейшая непринуждённая беседа не обтекала её, как досадную помеху и не носилась над ней, как над пустым местом. Её приняли: если не на равных, то, во всяком случае, как подающую надежды. Кандидатом в «волчью стаю» — как, оказывается, в компании называли тесный круг приятелей Олега.
Настроение подпортило лишь одно: Лёка немного стыдилась своих мыслей о Маше в первый день посещения офиса. Та зазывно стреляла глазками и многозначительно улыбалась всем мужчинам в их тесной компании. За что получала шуточный нагоняй от мужа.
Словом, всё было замечательно, пока где-то в центре большого лагеря не заиграл баян. А потом веселые женские голоса зарядили петь частушки.
— Нападение деревенских? — осведомился Тимур.
— Новая затея, — взбалтывая в стакане с мартини лёд, пояснила Маша. — В целях корпоративной спайки и прочей ерунды. Конкурс частушек.
— Ничего себе ерунда, — насмешливо возразил Альфред. — Победившему отделу приз: кофе-машина.
— А что, в компании так много любителей частушек? — удивилась Лёка.
— Ни одного не знаю, — отмахнулась Маша. — Из них такие же фольклористы, как из меня борец сумо.
— Золотце, — нарочито нежно молвил Василий, дразня её супруга. — Ты злобствуешь. Даже ружьё раз в год стреляет. Вдруг и у них что-то выстрелит?
— Лучше застрели меня, — проворчала Маша, спровоцировав череду суицидальных шуток.
— У меня милёнка два: друг на друга бычатся! — принесло с импровизированной сцены. — Подерутся, разойдутся, на меня тарыщутся.
— Тарыщутся? — задрав бровь, повторил Тимур. — Смачно.
— Надо запомнить, — согласился Олег.
После такого перла русской словесности все невольно прислушались: вдруг ещё чем-нибудь порадуют? И порадовали — оборжаться можно.
— Дочку в универ учиться из села послала мать. Дочерью теперь гордится: образованная б. дь.
Матерки и прежде звучали в некоторых частушках — их принимали благосклонно. Вот и теперь всего лишь посмеялись — хотя Олег вдруг нахмурился. То спокойно лежал, пристроив голову на коленях Лёки, а тут вдруг сел. Его прямая спина напряглась, левая рука упёрлась в землю, готовая толкнуть тело вперёд.
— Людка, — насмешливо опознал певунью Тимур.
Лёка вспомнила миниатюрную голубоглазую брюнетку из юридического отдела по имени Людмила. Очень милую, непосредственную и бесконечно влюблённую в Олега.
— А нам это интересно? — попытался отвлечь всех Альфред.
— Мне да, — бесстрастно ответил Олег.
Людмила тем временем почти прокричала:
— Наша Ольга скромница: всех она стыдиться! И краснеет, когда сверху на дружка садится!