– Я не хочу идти домой. Я хочу остаться здесь. Мне здесь нравится. Тут намного лучше. Если я пойду домой… – он понизил голос, хотя всё равно говорил слишком громко, –… она придёт.
– Кто она? – спросил я, хватая Гранта за руку и поднимая на ноги. Я стал проталкивать его к выходу, пока он не начал протестовать в очередной раз.
– Она это она, – сказал он, снова громким шёпотом.
– Она это она? В самом деле? Приятель, сколько же ты выпил?
Когда мы вышли на улицу, Грант огляделся и понял, что мы покинули бар.
– Ох, черт. Ты обманул меня. Мы уходим из бара.
– Почему ты не хочешь идти домой? Тебе нужно проспаться.
Грант огляделся, будто искал кого-то, кто прятался и ждал, когда он раскроет очень важную тайну.
– Она это Нан. Всегда Нан. И она недовольна. Когда она злится, то становится собственницей, потом капризничает и начинает творить такие вещи, которые я, в конце концов, позволяю ей делать. Но сейчас я не собираюсь вести себя так же как раньше, потому что я больше её не люблю. Поэтому я не могу идти домой.
Ничто из того, что он сказал, не имело смысла, кроме того, что он больше не любил Нан. Так же как и весь остальной мир. Я был уверен на сто процентов, что в Твиттере существовал хэштэг[10] вида #НанНенавистник.
– Ты хочешь вырубиться в одном из номеров отеля? – спросил я, когда он споткнулся и уселся на лавочку.
– А можно? Она не сможет меня там найти. Не так ли?
Я был уверен, что он не напивался до такого состояния с тех пор, как мы окончили школу-интернат. Нан явно оставила на нем свой отпечаток.
– Можно подумать, что ты уже выучил урок, что значит иметь дело с Нан. Она вся насквозь пропитана ядом. Почему ты все равно крутишься рядом с ней?
Грант громко вздохнул и наклонился вперёд.
– Не смей блевать здесь. Это загородный клуб, придурок, а не бар.
Грант поднял голову, его взгляд был остекленевшим.
– Это не из-за Нан я сегодня напился. А из-за неё. Она такая чертовски… чертовски… твою мать, я не знаю, какая она. Из-за неё мне напрочь снесло голову. Она буквально поимела мне мозг. Она не хочет видеть меня. Не хочет разговаривать со мной. Ничего. Её охраняют, как чертову королеву. Куча рок-звезд ведёт себя так, будто я представляю угрозу. Но я ничего подобного не делаю. Я просто хочу увидеть её. Мне нужно объясниться.
О чем, черт побери, он говорил?
– Я в растерянности, приятель. В любом случае, это не имеет значение. Пойдем, снимем тебе номер.
– У неё такие ноги, бесконечно длинные. Такие ноги… такие… Они нежные. Такие чертовски нежные, когда к ним прикасаешься, – пробормотал Грант, пока я тащил его к своему внедорожнику.
– У Нан?
Грант плюнул.
– Черт, нет. Я же сказал тебе, что это не касается Нан. Она злобная сука, которая послала всех к черту.
Я посадил его в машину и закрыл дверь. Потом сел сам и опустил стекла окон.
– Если тебе нужно блевануть, делай это за пределами моей машины, – сказал я, прежде чем завел двигатель.
– У неё такие ноги, – снова повторил Грант.
– Ага, ты это уже говорил.
– Ты не понимаешь, это такие ножки, как у ангела на небесах.
Кто-то сильно зацепил Гранта. Я был рад, что это не Нан. Это была единственная вещь, которой я был рад в этот момент. Но если я смогу довезти его до места и вытащить из внедороджника, пока он не начнёт блевать, этому я обрадуюсь не меньше.
– Она была девственницей, – прошептал он.
Стоп… что?
– Теперь я точно знаю, что ты говоришь не о Нан.
Грант откинул голову на кожаное сиденье.
– Девственницей. Хотя она мне и не сказала об этом. И теперь она не хочет разговаривать со мной. Мне нужно, чтобы она поговорила со мной.
Значит, Грант лишил девственности девушку и теперь рок-звезды оберегают её. Это не имеет никакого… ох, черт.
– Грант, ты говоришь о Харлоу?
– Да, а о ком, ты думаешь, я ещё могу говорить?
Это может оказаться ещё хуже, чем связаться с Нан.
Да… это определенно хуже, чем Нан.
Он был в глубоком дерьме. Нан никогда этого не допустит. Никогда.
Глава 48. Делла
Два месяца спустя…
Брейден была беременна. Я закончила с ней разговаривать по телефону десять минут назад, но продолжала стоять на веранде, куда вышла, чтобы ответить на её звонок. Я опустилась на качели, которые стояли здесь, и тихонько раскачивалась. Мне нужно было осмыслить полученную информацию. Брейден… мама. Моя Брейден. Вау…
Входная дверь отворилась, и на веранду вышел Вудс.
– Ты закончила разговор? – спросил он, подходя к качелям.
– Ага, – ответила я, пододвигаясь, чтобы он смог сесть рядом со мной.
– Как поживает Брейден? – спросил Вудс, когда обхватил меня руками и притянул к себе.
– Она… она беременна.
Было сложно произнести это вслух. Я всегда знала, что Брейден будет замечательной матерью. Но узнать, что она собирается перейти на новый этап своего жизненного пути, было неожиданно.
– Это же хорошо, правда? – спросил Вудс.
Я улыбнулась и кивнула. Наверно, когда я обдумывала эту новость, то выглядела расстроенной.
– Да, это чудесно. Судя по всему, они узнали об этом давно. Но Брейден ничего мне не говорила. Сейчас у неё срок три месяца, и вчера они слышали сердцебиение ребёнка. Она решила, что уже можно рассказать окружающим об этом событии.
Вудс оттолкнулся ногами, и качели пришли в движение. Я подогнула ноги и позволила ему раскачать нас сильнее.
– Она будет чудесной матерью, – сказала я Вудсу.
– Я согласен с тобой. Она становится чертовски свирепой, когда дело касается тех, кого она любит.
Я засмеялась и посмотрела на него.
– Да, она такая.
Вудс наклонился и чмокнул меня в кончик носа.
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя сильнее, – сказала в ответ я. Так всегда он говорил. Но на этот раз я решила украсть у него его же фразу.
Вудс усмехнулся.
– Воровка.
Я ущипнула кожу поверх его пресса так, что он поежился.
Какое-то время мы сидели на веранде и наслаждались вечерним бризом. Наступила осень, и в Розмари снова было спокойно. Толпы туристов уехали. Но мы все остро чувствовали отсутствие Джейса, и знали, что так будет всегда. Позже мы сможем снова говорить о нём, но не сейчас. Кто-то будет рассказывать забавные истории про него, и мы все будем смеяться, а не плакать.
Бети вернулась к работе, но Вудс по-прежнему не хотел с ней разговаривать. Он знал, что был неправ. Как-то ночью он признался мне в этом, но добавил, что не может простить её. Я не стала настаивать. Я знала, что ему просто нужно было время.
Трипп вернулся в город. Он уезжал на неделю, чтобы забрать свои вещи из квартиры в Южной Каролине. Потом он вернулся сюда в свою квартиру. Вудс предложил ему место в Совете директоров в Kerrington Club.
– Делла?
– Да?
– Ты веришь в судьбу?
Я подумала с минуту. Я не знала, что ответить. Раньше я как-то не задумывалась на эту тему.
– Что конкретно ты имеешь в виду? – спросила я.
– Я имею в виду… считаешь ли ты, что все события в нашей жизни происходят по какой-то причине, и неважно, что мы делаем и что выбираем, они все равно происходят?
Вудс думал о смерти Джейса. Он не хотел ненавидеть Бети. Но его сердце не позволяло простить её, потому что он любил Джейса.
– Я думаю, что жизнь каждого человека управляется чередой событий. Люди выбирают то, что им хочется, и если это в их власти, то они достигают желаемого. Иногда удача улыбается им, иногда нет. Я также думаю, что случаются несчастные случаи, и мы оказываемся в ситуациях, когда делаем для тех, кого мы любим, такие вещи, которые делать вовсе не хотели.
Вудс ничего не сказал.
Я позволила ему подумать об этом. Я не собиралась давить на него, чтобы он простил Бети.
Наступит момент, когда он найдет в себе силы сделать это.