— Не смей блевать здесь. Это загородный клуб, придурок, а не бар.
Грант поднял голову, его взгляд был остекленевшим.
— Это не из-за Нан я сегодня напился. А из-за неё. Она такая чертовски… чертовски… твою мать, я не знаю, какая она. Из-за неё мне напрочь снесло голову. Она буквально поимела мне мозг. Она не хочет видеть меня. Не хочет разговаривать со мной. Ничего. Её охраняют, как чертову королеву. Куча рок-звезд ведёт себя так, будто я представляю угрозу. Но я ничего подобного не делаю. Я просто хочу увидеть её. Мне нужно объясниться.
О чем, черт побери, он говорил?
— Я в растерянности, приятель. В любом случае, это не имеет значение. Пойдем, снимем тебе номер.
— У неё такие ноги, бесконечно длинные. Такие ноги… такие… Они нежные. Такие чертовски нежные, когда к ним прикасаешься, — пробормотал Грант, пока я тащил его к своему внедорожнику.
— У Нан?
Грант плюнул.
— Черт, нет. Я же сказал тебе, что это не касается Нан. Она злобная сука, которая послала всех к черту.
Я посадил его в машину и закрыл дверь. Потом сел сам и опустил стекла окон.
— Если тебе нужно блевануть, делай это за пределами моей машины, — сказал я, прежде чем завел двигатель.
— У неё такие ноги, — снова повторил Грант.
— Ага, ты это уже говорил.
— Ты не понимаешь, это такие ножки, как у ангела на небесах.
Кто-то сильно зацепил Гранта. Я был рад, что это не Нан. Это была единственная вещь, которой я был рад в этот момент. Но если я смогу довезти его до места и вытащить из внедороджника, пока он не начнёт блевать, этому я обрадуюсь не меньше.
— Она была девственницей, — прошептал он.
Стоп… что?
— Теперь я точно знаю, что ты говоришь не о Нан.
Грант откинул голову на кожаное сиденье.
— Девственницей. Хотя она мне и не сказала об этом. И теперь она не хочет разговаривать со мной. Мне нужно, чтобы она поговорила со мной.
Значит, Грант лишил девственности девушку и теперь рок-звезды оберегают её. Это не имеет никакого… ох, черт.
— Грант, ты говоришь о Харлоу?
— Да, а о ком, ты думаешь, я ещё могу говорить?
Это может оказаться ещё хуже, чем связаться с Нан.
Да… это определенно хуже, чем Нан.
Он был в глубоком дерьме. Нан никогда этого не допустит. Никогда.
Глава 48. Делла
Два месяца спустя…
Брейден была беременна. Я закончила с ней разговаривать по телефону десять минут назад, но продолжала стоять на веранде, куда вышла, чтобы ответить на её звонок. Я опустилась на качели, которые стояли здесь, и тихонько раскачивалась. Мне нужно было осмыслить полученную информацию. Брейден… мама. Моя Брейден. Вау…
Входная дверь отворилась, и на веранду вышел Вудс.
— Ты закончила разговор? — спросил он, подходя к качелям.
— Ага, — ответила я, пододвигаясь, чтобы он смог сесть рядом со мной.
— Как поживает Брейден? — спросил Вудс, когда обхватил меня руками и притянул к себе.
— Она… она беременна.
Было сложно произнести это вслух. Я всегда знала, что Брейден будет замечательной матерью. Но узнать, что она собирается перейти на новый этап своего жизненного пути, было неожиданно.
— Это же хорошо, правда? — спросил Вудс.
Я улыбнулась и кивнула. Наверно, когда я обдумывала эту новость, то выглядела расстроенной.
— Да, это чудесно. Судя по всему, они узнали об этом давно. Но Брейден ничего мне не говорила. Сейчас у неё срок три месяца, и вчера они слышали сердцебиение ребёнка. Она решила, что уже можно рассказать окружающим об этом событии.
Вудс оттолкнулся ногами, и качели пришли в движение. Я подогнула ноги и позволила ему раскачать нас сильнее.
— Она будет чудесной матерью, — сказала я Вудсу.
— Я согласен с тобой. Она становится чертовски свирепой, когда дело касается тех, кого она любит.
Я засмеялась и посмотрела на него.
— Да, она такая.
Вудс наклонился и чмокнул меня в кончик носа.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя сильнее, — сказала в ответ я. Так всегда он говорил. Но на этот раз я решила украсть у него его же фразу.
Вудс усмехнулся.
— Воровка.
Я ущипнула кожу поверх его пресса так, что он поежился.
Какое-то время мы сидели на веранде и наслаждались вечерним бризом. Наступила осень, и в Розмари снова было спокойно. Толпы туристов уехали. Но мы все остро чувствовали отсутствие Джейса, и знали, что так будет всегда. Позже мы сможем снова говорить о нём, но не сейчас. Кто-то будет рассказывать забавные истории про него, и мы все будем смеяться, а не плакать.
Бети вернулась к работе, но Вудс по-прежнему не хотел с ней разговаривать. Он знал, что был неправ. Как-то ночью он признался мне в этом, но добавил, что не может простить её. Я не стала настаивать. Я знала, что ему просто нужно было время.