Сложил книжку под подушку по совету Владимира Ильича, что бы и во сне усваивать и уснул.
Всё снова и зайчик солнечный и карандаши и Орлёнок и Инга тупица, только я не выключаюсь во сне. Лечу на Орлёнке. Бульдожиха падает на землю. Переднее колесо перекатывается через неё, я взлетаю вверх. Велик валится вправо. Падаю на брюхо Инги каким-то образом успевшей извернуться и меня окутывает странное тёмное облако, видимость пропадает, но через секунду дедовы руки выхватывают меня из дымки. А ведь он далеко был, метров двести, и ведь не бегун давно. Время выпало? Потом рывками пошло. Бабушка в слезах. Бешеная гонка по городу, никогда бы не подумал что дед может так лихачить и подрезать, пролетать на красный с воем сигнала как скорая. Медсестра, не равнодушная, но привычная ко многому. Меня как куклу складывают на кушетку. Доктор. Сначала смотрит, мягко ощупывает. Просит бабушку выйти и начинает тыкать мне в ноги иголку. Переглядывается с дедом. Грустно качает головой.
5 Июня 1973 г
Мягкие руки складывают что-то холодное под мышку.
— Градусник, обычная процедура, смотри не сломай, а так можешь ещё подремать.
Но глаза сами уже открылись
— А долго держать?
— Пять минут, а что не знаком с градусником?
— не, я и не болел ещё.
— Вот почему мы ещё не знакомы, улыбается девушка.
Книжка. Тут под подушкой. Уж скорее бы градусник отдать и утренние сомнения отринуть поскорее, ушла бы уже что ли, мужиков то, что стеснятся.
— Отдавай инвентарь. 36.6 — полный порядок. Помочь с чем? Завтрак в постель?
— да, пожалуйста.
— секундочку. Выходит явно рисуясь.
Уфф, наконец-то, теперь можно и дальше книжку читать. Не дали, завтрак, врач. Всё как и вчера. Одно радует, домой. Переоделся почти сам, ну чуть — чуть дед помог. Потом на закорках до машины.
— Деда, а ты позавчера совсем не так ехал.
— Позавчера внук мы из окружения вырывались, бойца спасали, по-другому никак не выходило.
— То есть если нельзя, но очень нужно, то можно и нарушить?
— Можно, но тут много всего учитывать нужно и приоритеты расставлять, — дед от дороги не отвлекается.
— А раньше ты мне ничего такого и не говорил.
— Ты же сам потребовал по взрослому, вчера с книгой. Ну что не передумал, читаешь?
— Читаю, надеюсь, что есть у нас такая книга.
— Есть, по ней и фильм снимали, может покажут ещё, посмотрим.
— А ты читал?
— читал, чуть постарше тебя был. Дочитывай, потом обсудим, там много всего намешано.
— я даже рисовать не хочу — читаю.
— потому что там о творчестве, о художнике?
— да, он интересно мыслит, не просто.
— а ты уже понял что такое «Вложить душу»? — оборачивается дед.
— почти, окончательно пойму когда сам сумею вложить душу!
— вот значит как мыслишь? — хмыкает дед. — Не просто так.
— мужчины, пожалейте слабую, старую женщину. Ваш диалог достоин пленума союза писателей!
— В книге написано что ум и красота несовместны. А бабуля одной фразой всё опровергла!
— Дед, ты послушай, что твое воспитание вытворяет, — улыбается бабушка. — Что же дальше то будет?
— Серьёзный, взвешенный комплимент, даже я бы дольше осмыслял.
И так мы приехали домой, меня усадили в любимое дедово кресло, вручили мне томик Уайльда и оставили меня до ужина.
Да, спать в своей постели это что то. Ну, пионерлагерь конечно тоже не сахар, но там точно известно, смена закончилась и домой. А вот больница — дело серьёзное. Что же всё-таки делать то? Спать, устал, видно голова тоже устает, если много работает.
6 Июня 1973 г
Сон просто сон и никаких воспоминаний утром.
— Деда, а можно на веранду перебраться?
— можно, после завтрака, да ещё и подумать надо как бы тебе по дому гонять, если я отлучусь.
— Нормально, я уже пробовал — на руках, не быстро, но выходит.
— не хочешь как Илья Муромец на печи 30 лет и 3 года пролёживать?
— не смогу и конечно же не хочу, у меня же велосипед есть.
Перебазировал дед кресло на веранду, ну и меня тоже потом. Бабушка выдала плед и пошла хозяйствовать. Она у меня ещё молодая совсем, но на пенсии, так положено. Дедушка отправился на работу, её с моими приключениями не убавилось. В тенёчке благодать, шумы, запахи. Живое всё вокруг — не больница. Вон Петрович на заборе сидит. Соседский кот. Занятная зверушка. Как дядьки в улице соберутся в домино стучать он тут как тут. Смотрит, в костяшки заглядывает — мурлычет, подсказать норовит, кому как ходить. Вот его Петровичем и кличут — по-свойски. Но есть у него и другая особенность. Любит он по парникам лазить и у самых вкусных огурцов самое вкусное обгрызать. Если слышишь в улице кто из хозяек кричит «Петрович, зараза полосатая» — опять нашкодил. Как он умудряется на заборе спать?