Сара нахмурилась.
— Чьи это деньги?
— Что ты имеешь в виду? Они твои.
— Но у кого я их украла?
— У торговца наркотиками. У преступника, ограбившего банк.
— Но если бы речь шла о грабителе, тогда было бы ясно, что деньги принадлежат банку.
— Хорошо, представь, что это был торговец наркотиками.
— О, Хэнк, — вздохнула Сара. — Ты просто хочешь услышать от меня, что я взяла бы эти деньги.
— Но разве такой вариант для тебя неприемлем?
— Я допускаю, что в каких-то ситуациях я бы и подумала, прежде чем возвратить деньги.
Я не нашелся с ответом. Ее реакция оказалась совсем не той, на которую я рассчитывал. Она посмотрела в мою сторону.
— А почему ты меня об этом спрашиваешь?
Я вдруг подумал о том, что допустил ошибку. Мне стало ясно, что, рассуждая гипотетически, я и сам бы не взял денег. Я поднялся и направился в прихожую.
— Куда ты? — крикнула мне вслед Сара.
Я махнул рукой.
— Подожди.
Подойдя к стенному шкафу, я вытащил из-под куртки рюкзак и поволок его за собой по кафельному полу коридора в гостиную. Сара опять раскрыла книгу, но, увидев меня с мешком, тут же захлопнула ее.
— Что это?!. — воскликнула она.
Я подтащил рюкзак к камину, ослабил узел и с торжествующим видом вывалил его содержимое к ее ногам.
Деньги с шуршанием посыпались на медвежью шкуру.
Сара, отложив книгу на столик, в ужасе уставилась на них. Открыв рот, она безмолвствовала.
Я стоял перед ней, держа в руках пустой рюкзак.
— Это не сон, — проговорил я.
Она все не отводила взгляда от денег. Лицо моей жены приняло страдальческое выражение, словно ее только что ударили в грудь.
— Все в порядке, — сказал я. Опустившись на колени, я, вместо того чтобы начать складывать деньги обратно в мешок, провел по ним рукой. Бумажки были холодными на ощупь, мягкими и чуть потертыми, как кусочки ткани. Они были старыми, с легкими зазубринками по краям, и я подумал о миллионах рук, через которые они прошли, прежде чем оказаться в моих; их без конца вытаскивали из бумажников, кошельков и сейфов, и вот теперь они завершали свой бег по жизни, осев на полу моей гостиной.
— Ты взял их из своего магазина? — спросила Сара.
— Нет. Нашел.
— Но это же чьи-то деньги. Их уже наверняка разыскивают.
Я покачал головой.
— Никто их не ищет.
Она, казалось, не слушала меня.
— Здесь четыре миллиона долларов?
— Четыре миллиона четыреста тысяч.
— Вы с Джекобом нашли их?
Я кивнул, и Сара нахмурилась.
— Где?
Я рассказал ей про лисицу и Мэри-Бет, про то, как мы пробирались через парк, как увидели самолет. Когда я дошел до эпизода с птицей, Сара снова взглянула на мой лоб — на лице ее отразилось сочувствие, но она ничего не сказала.
Я закончил свой рассказ, и мы некоторое время молчали. Подняв с пола пачку денег, я протянул ее Саре. Мне хотелось, чтобы она дотронулась до нее, ощутила в своих руках этот тугой сверток, но она не стала этого делать.
— Ты ведь хочешь оставить их, я правильно поняла? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Думаю, что да. То есть я хочу сказать, что не вижу причин отказываться от них.
Она промолчала. Положив руки на живот, она уставилась на него, и во взгляде ее сквозила тревога. Ребенок опять брыкался.
— Если мы оставим их себе, — сказал я, — это на всю жизнь избавит нас от финансовых затруднений.
— У нас и сейчас их нет, Хэнк. У тебя хорошая работа. Нам не нужны эти миллионы.
Я задумчиво смотрел на огонь. Он постепенно затухал, язычки пламени становились все короче. Я привстал и подкинул в камин еще одно полено.
Вообще-то, Сара была права: нам грех было жаловаться — не то что Джекобу и Лу или даже моим родителям, которые лишь под старость достигли определенного уровня благополучия. Мы не особенно нуждались, и жизнь наша не была в этом смысле борьбой за кусок хлеба. Нас вполне можно было отнести к среднему классу: когда мы строили планы на будущее, тревоги наши были не о том, чем себя прокормить или оплатить счета, какое образование дать детям, — мы думали о том, как сэкономить деньги, чтобы приобрести дом побольше, машину получше, бытовую технику посовременнее. Но не нуждаться — вовсе не означает, что ты равнодушен к деньгам и можешь отказаться от них, когда они сами плывут в руки.
Я поступал в колледж в надежде стать юристом, но этому не суждено было сбыться. Я стал бухгалтером, работал в магазине комбикормов в своем родном городке — том самом, где прошло мое детство и который я всю жизнь мечтал покинуть. Я не дотянул до планки, которую установил для себя еще в юности, но убедил себя в том, что и этой высоты достаточно. Сейчас мне стало ясно, что я ошибся. Наша с Сарой жизнь была очерчена строгими рамками, ограничивающими свободу выбора; куча же денег, лежащая возле моих ног, сметала все барьеры на пути к роскошной жизни, высвечивала убогость наших устремлений и мечтаний. Она предлагала нам шанс добиться большего.