Я притормозил у кромки леса, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Речка в этом месте сужалась ярдов до пятнадцати в ширину. Она была скована льдом и сверху припорошена снегом. Ферма Педерсона осталась позади. По другую сторону реки до самого горизонта тянулись голые поля. Джекоб еще не подъехал.
Я пустил сани вдоль дороги, сбавив скорость. Мотор заурчал. Я посмотрел на восток, потом опять на запад. Машин нигде не было. Отсюда хорошо просматривался дом Педерсона. Он оказался ближе, чем я думал. Я различил окна, видел даже колли, сидящую на верхней ступеньке крыльца. Если бы кто-то наблюдал оттуда за дорогой, то непременно заметил бы и меня.
Я дал полный газ, выруливая на снежную насыпь, и медленно поехал по ней, пока не достиг середины моста. Высота падения составляла здесь десять футов. Перила были покрыты толстым слоем снега.
Я положил руку Педерсона на дроссель, усадил его на сиденье, чуть отклонив назад, и закрепил его сапоги на подножке. Потом перекинул ему ружье через плечо, натянул на уши шапку, а лицо старика плотно обмотал шарфом. Мотор слегка подкашливал — пришлось прибавить газу.
Я опять оглядел дорогу. Машин по-прежнему не было, и вообще я не уловил ни малейшего шороха поблизости. Колли все так же сидела на крыльце. Конечно, невозможно было угадать, наблюдает ли кто-нибудь за мной из окон дома, но я на всякий случай посмотрел и на них. В стеклах отражались небо и голые ветви деревьев, окружавших дом. Я развернул сани, направил полозья к реке и слегка подтолкнул вперед, пока машина не свесилась с моста, балансируя на краю сугроба.
Закрыв глаза, я попытался продумать, не упустил ли что из виду, но мозг мой отказывался соображать. Я не мог ни на чем сосредоточиться.
Залаяла колли.
Я спрыгнул на дорогу, уперся ногами в мостовую и плечом подтолкнул сани вперед. Они опрокинулись с поразительной легкостью. Только что были здесь, на мосту, и вот уже их и след простыл. Когда они грохнулись на лед, раздался страшный треск, и мотор тут же заглох.
Я вскарабкался на вершину сугроба и заглянул вниз.
Сани, перевернувшись в воздухе, рухнули прямо на Педерсона, раздавив его своей тяжестью. Лед треснул, но не провалился, на нем лишь образовалась вмятина. Вода, просочившись в трещины, начала заливать тело старика. Шапка снова свалилась с его головы, и седые волосы расползлись в ледяной луже. Лицо по-прежнему было замотано шарфом, и он, словно кляп, зажимал старику рот. Одна рука оказалась придавленной санями. Другая, ладонью вверх, была откинута в сторону — казалось, будто человек мучительно пытается выбраться из-под обрушившейся на него махины.
Джекоб подъехал через несколько минут. Он притормозил около меня, и я быстро залез в машину. Как только мы тронулись, я оглянулся назад. Распластанное тело старика хорошо просматривалось под мостом, ярко выделяясь оранжевым пятном на замерзшей глади реки.
В этот день мы уже во второй раз проезжали мимо фермы Педерсона. Колли опять нас облаяла, но Мэри-Бет, свернувшийся калачиком на заднем сиденье, казалось, не обратил на это внимания. Я не ошибся, когда разглядывал ферму с моста: над трубой действительно вился дымок. Это означало, что жена Педерсона была дома, сидела у камина в гостиной, ожидая возвращения мужа. От этой мысли у меня сдавило грудь.
Когда мы проезжали то место, где накануне лисица пересекла дорогу, я услышал, как Джекоб испуганно ахнул.
— Боже! — воскликнул он.
Я выглянул в окно. Снег был буквально испещрен следами — лисицы, собаки, Джекоба, Лу, моими. В сугробе темнела вмятина, оставленная шинами грузовика Джекоба, а через дорогу тянулись следы полозьев аэросаней Педерсона. Получилось какое-то странное месиво, и не заметить его было невозможно. Ближе к лесу следы упорядочивались и вытягивались в стрелу, указывающую дорогу к самолету.
Джекоб опять заплакал, почти беззвучно. Слезы так и струились по его лицу, губы дрожали.
Я заговорил, стараясь придать своему голосу оттенок невозмутимости.
— Все в порядке, — успокаивал его я. — Скоро начнется снегопад, и все следы заметет.
Джекоб ничего не сказал. У него началась икота.
— Прекрати, — потребовал я. — Все позади. Мы со всем справились.
Он вытер щеки рукой. Собака попыталась перелезть через спинку сиденья и лизнуть хозяина, успокоить его, но Джекоб грубо отпихнул ее.
— Все в порядке, — повторил я. — Как только пройдет снег, все будет в полном порядке.
Он глубоко вздохнул. Потом кивнул.
— Нельзя так распускаться, Джекоб. Единственное, на чем мы можем погореть, так это на собственной слабости. Мы должны сохранять выдержку, держать себя в руках.