Я проследил, как Лу выруливает с подъездной аллеи. Уже на улице он включил фары. Я все стоял у двери, чувствуя, как примерзают к холодному деревянному полу ноги; но вот шум двигателя замер вдали, и дом опять погрузился в тишину.
Я лихорадочно пытался сообразить, что же делать дальше, но так и не пришел ни к какому решению. Мне было ясно лишь одно: ситуация выходит из-под контроля. Я был в опасности, и, казалось, ничто уже меня не спасет.
Развернувшись, чтобы идти в спальню, я увидел Сару — в белом махровом халате, она стояла на верхней площадке лестницы и, как привидение, молча взирала на меня из темноты.
Разговор наш состоялся тут же, на лестнице. Я поднялся, и мы, словно дети, уселись в темноте на предпоследней ступеньке, тесно прижавшись друг к другу.
— Ты слышала? — спросил я.
Сара кивнула. Рука ее лежала на моем колене.
— Все слышала?
— Да.
— Джекоб рассказал Лу о Педерсоне.
Она снова кивнула и слегка пожала мое колено. Я накрыл ее руку своей ладонью.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Ничего.
— Ничего?
— Буду пока держать деньги у себя. Выжидать.
Она отстранилась от меня. Я чувствовал на себе ее взгляд. Сам же я сидел, уставившись на входную дверь.
— Ты не можешь так поступить, — заявила Сара. Хотя она и не повысила голоса, в нем прозвучала еле уловимая настойчивость. — Если ты не отдашь ему деньги, он тебя выдаст.
— Значит, придется отдать.
— Но это тоже невозможно. Из-за него и мы попадемся. Он же начнет сорить деньгами везде и всюду, привлекая к себе внимание.
— Хорошо, тогда не отдам. Буду водить его за нос.
— А он все расскажет.
— Но что мне еще остается, Сара?! — воскликнул я, начиная злиться. — Передо мной лишь эти два варианта.
— Сожги деньги.
— Не могу. Лу тогда расскажет про Педерсона. И для меня все закончится обвинением в убийстве.
— Свали все на Джекоба. Если ты выдашь его властям и пообещаешь выступить свидетелем обвинения против него, тебе будет гарантирована неприкосновенность.
— Я не могу поступить так с Джекобом.
— Ты лучше посмотри, как он обошелся с тобой, Хэнк. В том, что произошло, виноват только он.
— Я не собираюсь доносить на собственного брата.
Дыхание Сары было учащенным и прерывистым. Я сжал ее руку.
— Не думаю, что Лу меня выдаст, — проговорил я. — Я уверен, что, если мы будем твердо стоять на своем, он подождет до лета.
— А если нет?
— Тогда дело дрянь. Мы рискуем.
— Но нельзя же вот так просто сидеть и ждать, пока он тебя выдаст.
— Что ты от меня хочешь? Чтобы я убил его? Как предлагал Джекоб?
Нахмурившись, она отмахнулась от моих слов.
— Я хочу сказать лишь одно: мы должны что-то делать. Нужно найти способ припугнуть его.
— Припугнуть?
— Да, страх — это огромная сила, Хэнк. Мы контролировали его тем, что держали у себя его деньги, но теперь он контролирует нас. Надо подумать, как восстановить свое преимущество.
— Если мы начнем угрожать ему, все только осложнится. Это все равно что бесконечно взвинчивать ставки в игре.
— Так ты хочешь сказать, что готов сдаться?
Я убрал от нее свою руку и устало потер лоб. В доме царила звенящая тишина.
— Я хочу одного: следовать своему плану, — проговорил я. — Дожидаться лета.
— Но тогда Лу тебя выдаст!
— Он ничего от этого не выиграет. И он это прекрасно знает. Если мы отправимся в тюрьму, деньги уплывут.
— Он сделает это назло. Просто потому, что ты ему не подчинился.
Я закрыл глаза. Тело начинало ломить от усталости. Мне хотелось вернуться в постель.
— Мне кажется, ты не совсем понимаешь, насколько все серьезно, Хэнк.
— Будет лучше, если мы ляжем, — сказал я, но Сара не шелохнулась.
— Теперь ты полностью в его власти. Тебе придется беспрекословно подчиняться ему.
— Но деньги-то все-таки у меня. И он не знает, где они спрятаны.
— Твоя сила была в том, что ты мог пригрозить сжечь их. Теперь ты лишился своего главного козыря.
— Не нужно мне было откровенничать с Джекобом.
— Ты знаешь, что из себя представляет этот Лу. Он теперь всю жизнь будет шантажировать тебя.
— Мне до сих пор не верится, что Джекоб мог так обойтись со мной.
— Если даже мы дотянем до лета и поделим деньги, Лу все равно от тебя не отстанет. Он выждет хоть и десять лет, не важно сколько, пока не истратит свою долю, и пойдет по нашим следам. Он будет нас шантажировать. Из-за него тебя посадят за решетку.