Проезжая мимо фермы Педерсона, я обратил внимание на светящиеся окна дома. Колли снова сидела на крыльце. На этот раз она почему-то не залаяла – просто, навострив уши и медленно вращая худой остромордой головой, долго глядела вслед проезжавшей мимо машине, которая следовала в сторону моста.
Прошла неделя. За это время я дважды разговаривал с Джекобом по телефону, но не виделся с ним. Разговоры наши были сжаты, они крутились в основном вокруг Педерсона и заканчивались взаимными заверениями в успехе нашей аферы. С Лу я не беседовал ни разу.
В четверг днем я сидел на рабочем месте, когда в моем офисе появилась Сара. Она раскраснелась от мороза, румянец придавал ей злобный вид, в ней чувствовалась какая-то нервозность: глаза бегали, руками она непрерывно что-то подправляла – то волосы, то брови, то одежду; глядя на нее, я сразу понял: что-то случилось. Я тут же встал и, выйдя из-за стола, помог ей снять куртку. На Саре было одно из ее платьев для беременных – флотилия крошечных суденышек движется по морю бледно-голубой дешевой ткани. Платье были присобрано на животе, который от этих складочек казался и вовсе необъятным. Я не мог удержаться, чтобы не уставиться на него; он напоминал мне какой-то гигантский фрукт. Внутри был ребенок: теперь всякий раз, стоило мне взглянуть на ее живот, как меня посещала эта мысль, вызывая неприятные ощущения в собственном желудке.
Сара тяжело опустилась в кресло возле моего стола – на нем обычно сидели клиенты нашего магазина, когда приходили ко мне просить об отсрочке платежей по счетам. Волосы ее были уложены вокруг головы, губы она подкрасила темно-красной помадой.
– Лу проболтался Ненси, – выпалила она.
Я подошел к двери и поплотнее прикрыл ее. Потом вернулся к столу.
– Я встретила ее в бакалейной лавке, – продолжила Сара. – Я зашла купить яблочного пюре и как раз рылась в сумке, пытаясь отыскать купон на скидку, который вырезала из газеты, когда вдруг сзади подошла Ненси и спросила, зачем я занимаюсь такой ерундой.
– Она имела в виду купон?
Сара кивнула.
– Она сказала, что с таким новогодним подарком не стоит так мелочиться.
Я нахмурился.
– Она говорила это прямо у кассы. Словно комментировала прогноз погоды.
– А ты что ей ответила?
– Ничего. Я сделала вид, что не поняла ее.
– Хорошо.
– Но она догадалась, что я знаю, о чем идет речь. Мне кажется, она уловила, что я поняла ее намек.
– В конце концов, мы ведь предполагали, что Лу все ей расскажет, не так ли?
– Я хочу сжечь деньги.
– Я имею в виду, что рано или поздно ей все равно пришлось бы узнать об этом.
– Мы совершили ошибку, Хэнк. Признайся в этом. Мы вляпались по уши.
– Мне кажется, ты излишне драматизируешь события, – сказал я и потянулся через стол, пытаясь взять ее за руку, но Сара резко отдернула ее. Я пристально посмотрел на жену. – Ну, хватит, успокойся.
– Нет. Нас поймают. Я хочу сжечь деньги.
– Но мы не можем этого сделать.
– Неужели ты не видишь, Хэнк? Не видишь, как ситуация выходит из-под контроля? Все было нормально, когда о деле знали только мы четверо. Но каждый считает себя вправе поделиться секретом с кем захочет. Теперь нас уже пятеро. Очень скоро будет и больше. И число посвященных будет расти, пока нас не схватят.
– Мы не можем сжечь деньги, – повторил я.
– Это маленький городок. Слухи здесь распространяются гораздо быстрее, чем ты думаешь. Мы должны покончить с этим делом, пока у нас еще есть такая возможность.
– Сара, – медленно произнес я, – все осложнилось.
Она начала было протестовать, но вдруг увидела выражение моего лица.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Ты помнишь репортаж по телевизору о Дуайте Педерсоне? Старике, что свалился на аэросанях в реку?
Она кивнула.
– Да, первого января.
– Его смерть не была случайной.
Сара, судя по всему, не поняла смысла сказанного. Она смотрела на меня отсутствующим взглядом.
– Он видел нас с Джекобом в заповеднике, и мы убили его. – Выпалив это, я испытал невероятное облегчение, у меня словно гора с плеч свалилась. Сам того не ожидая, я вдруг признался. Теперь совесть моя была чиста.
Сара сидела молча, пытаясь осознать услышанное.
– Ты убил его? – спросила наконец она и как-то странно посмотрела на меня. В ее взгляде отразился не ужас, которого я почему-то больше всего боялся; в нем было нечто сродни страху – опаска с оттенком растерянности, пожалуй; и за всем этим угадывалось скрытое неодобрение, которое, как зернышко, готово было прорасти и ожидало лишь благодатного дождя в виде подробностей случившегося. Уловив ее настроение, я заколебался и, опять-таки неожиданно для самого себя, даже не задумавшись, снова начал лгать.
– Это дело рук Джекоба, – сказал я. – Он вышиб Педерсона из саней и ударил по голове. Потом мы отвезли старика к мосту и обставили его гибель как несчастный случай.
У меня было такое ощущение, что мое вымученное признание истекает кровью среди разбросанных по столу бумаг.
– Боже, – прошептала Сара.
Я кивнул, уставившись на свои руки.
– Как ты мог позволить ему совершить убийство? – спросила Сара.
Я не сомневался в том, что этот вопрос она задает из чистого любопытства, а вовсе не в порядке внушения. Ответа у меня не было.
– Разве ты не мог его остановить?
Я покачал головой.
– Это произошло так быстро. Один удар – и все было кончено.
Я посмотрел на Сару, встретился с ней взглядом. И испытал облегчение: она была спокойна. В ее глазах не было ни ужаса, ни печали, одно лишь смятение. Она не совсем поняла, что же произошло на самом деле.
– Он выслеживал лисицу, – начал объяснять я. – Если бы Джекоб не убил его, он бы наверняка обнаружил самолет и наши следы вокруг него.
Сара на мгновение задумалась.
– Но это не мешает нам сжечь деньги, – проговорила она.
Я опять покачал головой. Вовсе не собирался я жечь эти деньги. Из-за них я убил человека; если сейчас я сдамся, получится, что убил ни за что. Мое преступление станет бессмысленным, непростительным. Все это я понимал, но сказать Саре не смел.
Сдвинув брови, я вперил взгляд в стол и начал катать карандаш по его поверхности, накрыв сверху ладонью.
– Нет, – сказал я. – Мы не будем сжигать деньги.
– Но нас поймают, – возразила Сара. – Может так получиться, что мы теряем последний шанс.
Она повысила голос, и я взглядом указал на дверь, одновременно приложив палец к губам.
– Если мы сожжем их, – зашептала она, – с Джекобом все будет в порядке. Не останется ни улик, ни мотивов, чтобы привязать нас к гибели Педерсона. Но если мы будем тянуть, то дождемся, что нас накроют с деньгами, и тогда уж Карлу не составит труда свести все факты воедино.
– Я не вижу причин для волнений, – спокойно проговорил я. – Нам пока ничто не угрожает. А если вдруг почувствуем опасность, тогда можно будет сжечь деньги. Пока это единственная улика против нас.
– Но теперь это уже не просто кража, ведь произошло убийство.
– Кроме нас, об этом никто не знает, Сара. Только ты, я и Джекоб. Это наш секрет. И с чего это вдруг у кого-то возникнут подозрения на наш счет?
– Нас поймают. – Она откинулась в кресле и сложила руки на животе.
– Нет, – произнес я с большей уверенностью, чем испытывал на самом деле. – Не поймают. Больше ни одна живая душа не узнает о том, что произошло. Ни о Педерсоне, ни о деньгах.
Сара промолчала. Она, казалось, была близка к тому, чтобы разрыдаться, но я чувствовал, что хотя бы на мгновение, но мне удалось удержать ее от слез. Она готова была оставить все как есть, подождать и посмотреть, что произойдет дальше. Я встал со стула и, выйдя из-за стола, подошел к ней. Я коснулся ее волос, наклонился и обнял ее. Движение получилось весьма неграциозным: она сидела глубоко в кресле, живот ее разделял нас, и мне пришлось перегнуться через ручку кресла, чтобы дотянуться до нее. Но желаемый эффект был достигнут. Сара уронила голову мне на плечо и обняла меня.