Мы с Джекобом пересекли улицу и направились к автостоянке возле церкви Сэйнт-Джуд. Под ногами негромко похрустывал гравий. Мэри-Бет, как обычно, вырвался вперед и понесся к кладбищу.
– Я много думал о тех деньгах, – проговорил Джекоб, – и решил, что, возможно, нам было суждено найти их.
– Суждено? – удивился я.
Он кивнул головой. Всю дорогу он жевал кусок шоколадного торта, поэтому пришлось подождать, пока он прожует и проглотит, прежде чем ответит.
– Очень многих моментов могло и не быть, – сказал он. – И, чуть изменись обстоятельства, с нами в жизни бы не произошло ничего подобного. У меня такое впечатление, что все было предопределено свыше, мы стали избранниками.
Я улыбнулся. Идея показалась мне романтичной.
– И каких же моментов могло не быть?
– Да многих. – Джекоб начал считать по пальцам, – Если бы самолет пролетел еще хоть одну милю, он упал бы в поле, и его бы сразу же обнаружили. Если бы лисица не перебежала нам дорогу и нам бы не пришлось так резко тормозить, тогда и Мэри-Бет не вылез бы из грузовика и не пустился бы за ней в погоню; а если бы лисица не пробежала мимо самолета, мы бы никогда не наткнулись на него. Далее: ты мог просто осмотреть пилота и оставить рюкзак в самолете – тогда мы преспокойно вернулись бы в город и рассказали обо всем шерифу, даже не подозревая о деньгах. В общем, можно перечислять еще очень долго.
Мы уже подошли к решетчатым воротам кладбища и остановились, словно не решаясь войти. Ворота были чисто декоративными; они загораживали только главный вход. Забора же вокруг кладбища не было. Мэри-Бет какое-то время обнюхивал землю, потом задрал лапу возле столба и, сделав свои дела, побежал на кладбище.
– Но почему ты считаешь, что это рок? – спросил я Джекоба. Лично мне случившееся с нами казалось, скорее, удачей. Правда, меня несколько настораживал перечисленный Джекобом ряд случайностей, которые оказались в нашу пользу. Я никак не мог отделаться от мысли, что в конечном счете все уравновешивается в жизни: если с самого начала удача благоволила нам и именно она помогала нам преодолевать нынешние трудности, то в конце пути она вполне могла отвернуться от нас.
– Разве ты не видишь? – сказал Джекоб. – Слишком много случайностей, чтобы называть это простым везением. Все это похоже на чей-то замысел.
– Чей же – Божий, что ли? – улыбнулся я и кивнул на церковь.
Он пожал плечами.
– А почему бы и нет?
– Ну а как же Педерсон? Он что, тоже был частью этого великого замысла?
Джекоб многозначительно кивнул.
– Если бы он проехал там в любое другое время, он бы обнаружил самолет. И наши следы. Тогда уж нас бы непременно поймали.
– А зачем он вообще-то появился? Если бы ты был автором этого грандиозного плана, неужели ты не исключил бы его из состава действующих лиц?
Он задумался над этим, дожевывая свой торт. Вылизав алюминиевую фольгу, в которую был завернут кусок торта, он скатал ее в шарик и бросил в снег.
– Может, его участие и важно в свете того, что еще должно произойти, – сказал он, – о чем мы еще не догадываемся.
Я ничего не ответил. Никогда раньше я не замечал в нем склонности к философствованию. Откровенно говоря, мне было совсем непонятно, к чему он клонит.
– Готов спорить, что и сейчас все это продолжается, – настаивал Джекоб. – События происходят в строго определенной последовательности, одно за другим, и, в общем-то, работают на нас.
Он усмехнулся. Судя по всему, мой брат пребывал в исключительно хорошем настроении, и почему-то меня это раздражало. Уж очень много самодовольства было в его словах. Он совершенно не представлял, в какой мы опасности.
– Так ты рад, что мы нашли деньги? – спросил я. Джекоб заколебался, словно мой вопрос смутил его. Видимо, он усматривал в нем какой-то подвох.
– А ты?
– Я первый спросил тебя.
– Конечно, – серьезным тоном произнес он. – Вне всяких сомнений.
– Почему?
Джекоб ответил сразу же, словно все это было для него давно решенным делом.
– Теперь я смогу вернуть ферму.
Он смотрел в этот момент на меня, ждал моей реакции, но я молчал, стараясь казаться невозмутимым. Всего через несколько минут мне предстояло подбить его на предательство лучшего друга, так что разговор о том, что ему нельзя будет остаться в Ашенвиле, я счел неуместным.
– И я смогу обзавестись семьей, – продолжал Джекоб. – Раньше я не мог себе этого позволить. Мне нужно найти женщину – такую, как Сара, и…
– Как Сара? – удивился я.
– Да, энергичную и решительную. Тебе ведь тоже нужна была именно такая. Ты был слишком робким, чтобы самому выбирать женщину, – вот Сара и взяла инициативу в свои руки.
Мне было странно слышать от него подобные речи, но я не мог не признать, что он попал в точку. Я кивнул в знак согласия, побуждая его к новым откровениям.
– Без денег, – говорил он, – я никому не нужен. Я толстый, – он похлопал себя по животу, – и бедный. Раньше мне светили лишь старость и одиночество. Но теперь я богат, и это все меняет; кто-нибудь да позарится на меня из-за денег.
– Ты согласен, чтобы тебя любили только за деньги?
– У меня никогда никого не было, Хэнк. За всю жизнь – никого. Если я смогу найти хоть какую-нибудь женщину, мне будет безразлично, почему она со мной. Я не гордый.
Я прислонился к кладбищенским воротам и, пока он говорил, внимательно смотрел на него. Выражение его лица и голос были очень серьезными. В его словах не было ни ложной скромности, ни самоуничижительного юмора, не было и тени иронии. В них была правда – холодная и голая, как кость, с которой только что содрали мясо: такой видел свою жизнь Джекоб.
Я не знал, как реагировать на его признание. В смущении и растерянности я уставился на его массивные ботинки и спросил:
– А что стало с Мэри-Бет?
Он поправил очки на носу и кивнул в сторону кладбища.
– Она там.
– Она умерла?
– Умерла? – переспросил он. – Что ты имеешь в виду? Она же только что была здесь, ты ее видел.
– Я не про собаку. Меня интересует Мэри-Бет Шэклтон, из нашей школы.
Джекоб нахмурился.
– Думаю, она замужем. Последнее, что я слышал о ней, – это то, что она переехала в Индиану.
– Ты ведь ей нравился и без денег, я прав?
Он рассмеялся и покачал головой.
– Я никогда не рассказывал тебе всей правды об этом, Хэнк. Это был сплошной позор. – Джекоб не смотрел на меня, взгляд его был устремлен на могилы, что темнели впереди. – Она встречалась со мной ради хохмы. Просто поспорила со своими друзьями на сто долларов, что сможет протянуть со мной месяц. Так оно и вышло.
– Ты знал об этом? – Все знали.
– И все-таки продолжал с ней встречаться?
– Все это было не так уж и плохо, как может показаться. Конечно, она поступала гадко, но, надо сказать, делала это прелестно. Мы никогда не целовались, даже не притрагивались друг к другу – просто очень много гуляли, бродили вместе, разговаривали. И потом, когда месяц уже прошел, при встрече она всегда здоровалась со мной, что вовсе не обязана была делать.
Я был потрясен.
– И ты назвал собаку в ее честь?
Он, как-то странно улыбнувшись, пожал плечами.
– Мне нравилось это имя.
Что и говорить, вся эта история была в высшей степени абсурдна. Мне стало жаль Джекоба и вместе с тем стыдно за него.
Где-то в городе загудел автомобиль, и мы замолчали прислушиваясь. Вечер был удивительно тихий. Собака вернулась с кладбища и теперь сидела возле ворот.
– Мне тридцать три года, – проговорил Джекоб, – а я еще ни разу в жизни не целовал женщину. Так не должно быть, Хэнк.
Я покачал головой. Мне нечего было ему сказать.
– Если мое богатство изменит эту ситуацию, – продолжил он, – что ж, отлично. Я не возражаю, чтобы меня любили за деньги.