События развивались совсем не так, как мне бы хотелось; поначалу я даже не мог поверить в то, что все происходит наяву. В памяти почему-то всплыл образ маленького Джекоба, играющего в войну: вот я вижу, как он выныривает из травы в поле, осматривается, как заправский солдат, потом бежит к дому, тяжело дыша, зажав в руках игрушечное ружье; на голове его болтается дядюшкина каска, оставшаяся со времен Второй мировой войны; она падает ему на глаза, и он то и дело поправляет ее, сбивая на затылок. Тогда перед ним стояла задача взять меня в плен. И сейчас он был похож на того мальчишку, с серьезным видом играющего в войну.
Когда я увидел в его руках ружье, меня охватил дикий ужас. Ощущение было такое, будто по телу пробежал электрический заряд. Взмахом руки я велел Джекобу остановиться, и он замер футах в двадцати от меня. До меня доносилось его тяжелое дыхание. Я опять повернулся лицом к Лу, пытаясь загородить собой дверной проем. Мне было ясно лишь одно: нельзя допустить, чтобы он увидел моего брата; случись так, что обстановка накалится до предела и они окажутся лицом к лицу с ружьями в руках, беды не избежать. И я уже буду не в силах остановить их.
– Дай мне пленку, Хэнк, – повторил Лу. Голос его прозвучал на удивление сдержанно, и это вселило в меня некоторую надежду.
– Почему бы нам не поговорить утром, Лу? – предложил я. – Давай завтра встретимся и спокойно утрясем все вопросы.
Он покачал головой.
– Ты отсюда не уйдешь, пока не отдашь мне пленку.
– Хэнк? – раздался из темноты голос Джекоба. – С тобой все в порядке?
– Иди, жди меня в машине, Джекоб.
Лу выгнул шею, чтобы разглядеть за моей спиной Джекоба, но я загородил ему поле зрения. Я шагнул на крыльцо и попытался закрыть за собой дверь. Мне хотелось отвлечь его внимание от Джекоба, но Лу неверно истолковал мои действия. Он подумал, что я сбегаю, что я его боюсь, и это придало ему решительности. Он сделал два быстрых шага вперед, ухватился за дверь правой рукой, широко распахнул ее и помахал ружьем перед моим носом.
– Я же сказал: ты отсюда не… – начал он.
– Оставь его в покое, Лу, – прокричал Джекоб. Лу оцепенел, и мы оба обернулись. Мой брат стоял сзади нас и, взведя курок, целился в голову Лу.
– Прекрати, Джекоб, – громко сказал я. – Возвращайся к машине.
Но Джекоб не сдвинулся с места. Он неотрывно смотрел на Лу, а тот – на него. Я на какое-то время перестал быть ключевой фигурой в разыгрываемой драме.
– Ты что, намерен стрелять в меня, Джейк? – спросил Лу, и они вдруг разом заговорили, стараясь перекричать друг друга: Джекоб просил оставить меня в покое, заткнуться, бросить ружье, обещал, что не тронет; Лу все твердил об их дружбе, о том, что его обманули в собственном доме, что ему нужны деньги и он меня убьет, если я не отдам ему пленку.
– Тише, – умоляющим голосом встревал я в их спор, но они не обращали на меня внимания. – Прекратите же наконец!
В самый разгар перебранки я заметил, что в одном из окон верхнего этажа зажегся свет. Я уставился на окно, ожидая, что в нем покажется Ненси; надеясь, что ее голос, подобно зову ангела с небес, остановит это безумие, утихомирит вояк, заставит их сложить оружие. Но она не подошла к окну; открыв дверь своей спальни, она выбежала на лестницу.
– Лу? – расслышал я ее голос. Самой Ненси мне видно не было, но по голосу я легко мог представить себе, какая она сейчас: сонная и ошалевшая от испуга, с всклокоченными волосами, припухшими веками.
Лу тут же замолчал, мой брат последовал его примеру. В ушах у меня все еще стоял звон от их крика. Ночь, словно дождавшись тишины, мягко опустилась на землю.
Ненси спустилась на несколько ступенек вниз. Вот уже в верхней части дверного проема я разглядел ее ступню. Она была голая и очень маленькая.
– Что здесь происходит? – спросила Ненси. Лицо Лу полыхало огнем, ноздри раздувались от гнева. Он, казалось, никак не мог отдышаться. По-прежнему целясь мне в грудь, он, однако, уже не смотрел на меня. Взгляд его был прикован к Джекобу.
– Ты, дерьмо вонючее, – очень тихо произнес он. Потом взглянул на меня. – Оба вы говнюки. А еще притворялись моими друзьями.
Он приподнял ружье и теперь целился мне в лицо.
– Надо бы вышибить твои поганые мозги.
– Перестань, Лу, – сказал я как можно спокойнее и тише. – Все можно обсудить в другой обстановке.
Я не думал, что он станет стрелять в меня; мне это казалось пустой угрозой, так, лает себе собачонка и лает. Присутствие Ненси тоже было весьма кстати; я возлагал на нее большие надежды. Еще несколько секунд – и Лу опустит ружье. Потом Ненси уведет его в дом, и все будет кончено.
Ненси спустилась на ступеньку ниже. Теперь мне уже были видны обе ее ступни и щиколотки.
– Опусти ружье, малыш, – проговорила она, и от ее мягкого голоса в душе моей разлился покой. Я почувствовал, как расслабляются мышцы.
Но Лу упрямо покачал головой.
– Иди спать, – сказал он. Потом взвел курок и нацелил свой дробовик мне в лицо. – А я только разделаюсь с этими двумя…
Он не успел договорить. За моей спиной раздался сильный треск, промелькнула голубоватая вспышка, что-то зашуршало. Я пригнулся, зажмурился; слышно было, как лязгнуло ружье Лу, упавшее на кафельный пол.
Когда я поднял голову, Лу уже не стоял в дверном проеме.
На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, и вдруг ее прорезал крик Ненси. Только что я слышал лишь завывание ветра, прорывавшегося сквозь ветви деревьев над моей головой, теперь же все звуки поглотил дикий вопль. Он, казалось, заполонил весь дом, от него дрожали стены.
– Не-е-е-е-т, – истошно вопила Ненси, замолкая, лишь чтобы набрать в легкие побольше воздуха. – Не-е-е-е-т.
Я понял, что произошло: ответ подсказывала тишина и леденящий душу ужас, который они в себе таили. Мой брат выстрелил в Лу.
Я ринулся в дом и обнаружил Лу лежащим на спине всего в нескольких шагах от двери. Пуля попала ему в лоб; чуть выше глаз темнело оставленное ею небольшое пятнышко, но по полу уже растекалась огромная лужа крови – пуля прошла навылет, распоров затылок. Выражение лица Лу было бесстрастным и спокойным. Рот чуть приоткрылся, виднелись зубы, голова была слегка запрокинута назад, словно он приготовился чихнуть. Правая рука была откинута в сторону, левой он прикрывал сердце. Дробовик валялся возле его плеча.
Лу, разумеется, был мертв. Не оставалось сомнений и в том, что убил его Джекоб. «Вот так, – пронеслось у меня в голове, – в одно мгновение все и кончилось; теперь откроются все наши тайны и преступления». Мы не смогли удержать ситуацию под контролем.
Ненси чуть не кубарем скатилась с лестницы. Она была женщиной крупной – во всяком случае, гораздо массивнее Лу. Волосы ее, длиной до плеч, были выкрашены в какой-то дикий рыжий цвет, чем-то напоминавший апельсин. Она зажимала рот рукой, взгляд ее был устремлен на тело Лу. Я наблюдал за ее приближением и чувствовал, что погружаюсь в состояние транса. Все, казалось, происходит где-то далеко и виделось мне в легкой дымке.
– О, Боже, – произнесла она скороговоркой и, не в силах остановиться, продолжала повторять: – О, Боже! О, Боже! О, Боже! О, Боже!
На ней была надета майка с надписью «Детройт Тайгерс» – очень длинная, как ночная рубашка, почти до бедер. Я видел, как колышутся под ней груди – тяжелые и полные, они вздрагивали при каждом ее шаге.
Я оглянулся на дверь и поискал глазами Джекоба. Он стоял во дворе – неподвижно, словно статуя, и все глазел в открытую дверь. Казалось, будто он ждет, когда Лу поднимется.
Ненси уже спустилась с лестницы и ползла на четвереньках по коридору. Возле тела Лу она присела, но так и не дотронулась до него. Снова зажав рукой рот, Ненси начала медленно раскачиваться, и при виде ее у меня от жалости защемило сердце. Я шагнул вперед, простер к ней руки, но, увидев, что я приближаюсь, она резко вскочила и попятилась к гостиной.