– Послушайте, – сказал я. – Я не могу убрать все это без тряпки. А тряпку не могу достать без вашей помощи.
– Слыханное ли дело – держать тряпку на полке!
– Я не отниму у вас много времени.
– Я одета к званому ужину. Взгляните на меня! Не могу же я держать лестницу в таком виде.
– Что, если я дам вам вино бесплатно? – предложил я. – Любую бутылку, какую выберете. А за это вам придется лишь пройти в кладовку и подержать мне лестницу.
Она заколебалась; на ее лицо легла тень задумчивости. За окном, одна за другой, проносились машины – нескончаемый поток огней.
– Вы говорили, что у вас есть шампанское?
Я кивнул головой.
– «Дом Периньон»?
– Да, – ответил я. – Конечно.
– Тогда я выбираю его.
– Хорошо, – сказал я. – Вы его и получите. – Я отошел к прилавку и прихватил с него мачете, прикрытое сверху газетой. Потом вернулся к женщине и взял ее под локоть. – Давайте пройдем по крайнему ряду, чтобы не угодить в лужу.
Она послушно пошла за мной. Каблучки ее туфель звонко стучали по кафельному полу.
– Я не испачкаюсь? Я не стану ничего делать, если там грязно.
– Там очень чисто, – заверил я ее. – От вас потребуется лишь подержать лестницу.
Мы двигались по дальнему ряду торгового зала. Я окидывал взором полки, подмечая, что на них выставлено: хлеб, гренки, соусы для салатов, туалетная бумага, носовые платки «Клинекс», губки, консервированные фрукты в банках, рис, крекеры, сухие соленые крендельки, чипсы.
– У меня не так много времени, – предупредила женщина. И, пригладив мех шубы, быстро взглянула на часы. – Я уже опаздываю.
Я все еще держал ее за локоть. Мачете был у меня в левой руке. Я чувствовал его острое лезвие под газетной бумагой.
– Я только заберусь наверх, тут же спущусь, найду вам шампанское, и потом… – Я убрал руку с ее локтя и щелкнул пальцами. – Потом вы свободны.
– Более нелепой ситуации не придумаешь, – фыркнула она. – В жизни не сталкивалась ни с чем подобным.
Я вновь взял ее под локоть; женщина взглянула на меня и язвительно добавила:
– Знайте же: ноги моей больше не будет в этом заведении. В последний раз я удостаиваю вас вниманием. Вот к чему приводит неучтивое обращение с покупателями, молодой человек. Оно их отпугивает.
Я кивал головой, едва вслушиваясь в то, что она говорит. Я вдруг излишне занервничал. Кровь прилила к голове и бешено пульсировала, словно мои вены были слишком узки для ее бурного потока. Мы уже подходили к кладовке. Лужа залила все пространство у стены и подступила к двери. По ее краю тянулись кровавые следы и шлейф, оставленный телом кассира, когда я волочил его за ноги. Увидев это, женщина остановилась.
– Я не смогу переступить.
Я крепче сжал ей руку и прижался к ней, толкнув ее вперед, к кладовке.
– Что вы себе позволяете? Молодой человек?
Я зажал сверток с мачете под мышкой и, схватив женщину обеими руками, не то пронес, не то пихнул ее прямо в темно-красную лужу. Она, высоко поднимая колени, словно пританцовывая, пересекла ее.
– Это неслыханно, – взвизгнула она. Возникла пауза, пока я возился с дверной ручкой.
Уронив взгляд, я разглядел ее туфли, забрызганные кровью. Ножка у нее была крошечной, как у ребенка.
– Я… не… потерплю… чтобы… – задыхаясь, произнесла она, пытаясь освободиться от моей хватки. Но я крепко держал ее за меховой рукав. – … со мной… так обращался… какой-то…
Я наконец открыл дверь и, обхватив женщину за спину, втолкнул ее в кладовку. Свободной рукой я взмахнул мачете, стряхивая с него бумажную оболочку. Газета с тихим шелестом опустилась в лужу.
Женщина начала было разворачиваться, открыв рот, чтобы заявить очередной протест, как вдруг взгляд ее упал на пол, где, прямо у ее ног, лежал труп кассира.
– Боже, – вымолвила она.
Я рассчитывал проделать то, что задумал, как можно быстрее и аккуратнее, покончив с ней одним тяжелым ударом, но звук ее голоса остановил меня. Я с ужасом осознал, почему ее голос показался мне таким знакомым. Это был голос Сары – тот же тембр, разве что слегка измененный возрастом; та же твердость, самоуверенность и решимость. Я вдруг подумал: «Так будет звучать голос Сары, когда она состарится».
Женщина воспользовалась моим замешательством и гневно обрушилась на меня. В лице ее смешались страх, отвращение и смятение, что повергло меня в еще большую растерянность.
– Я не… – начала она, но вдруг замолчала, покачав головой. В комнате было темно; свет проникал лишь в дверной проем, где как раз стоял я. Моя тень падала на женщину. Я держал мачете перед собой, словно обороняясь от нее.
– Что все это значит? – спросила она. Голос ее чуть дрогнул, но все равно был на удивление твердым и спокойным. Я видел, как она осторожно переступила одной ногой через тело кассира, чтобы развернуться и смотреть мне прямо в лицо. Подол ее шубы лег на бездыханное тело.
Я понимал, что должен убить ее, что, чем дольше я здесь остаюсь, тем большей опасности подвергаю себя, но выработанная с годами привычка следовать правилам хорошего тона и отвечать на заданный вопрос оказалась сильнее. Машинально, не задумываясь, я сказал:
– Я убил его.
Она посмотрела на лицо кассира, потом опять на меня.
– Этим? – спросила она, жестом указав на мачете. Я кивнул.
– Да. Этим.
Секунд десять или даже пятнадцать мы стояли, уставившись друг на друга. Мне показалось, что прошла вечность. Мы оба ждали, кто же сделает первый шаг.
Я крепче, сжал мачете. Мозг мой отдавал команды руке: бить точно, прямо, наверняка. «Ударь же ее», – подсказывал он. Но рука словно онемела.
– Что вы за человек? – спросила наконец женщина. Вопрос ее застал меня врасплох. Я задумался. Мне казалось важным ответить искренне.
– Вполне нормальный человек, – сказал я. – Такой же, как все.
– Нормальный? Только чудовище способно на…
– У меня есть работа. Жена, маленькая дочь.
Она отвела взгляд, когда я произносил это, словно ей было противно меня слушать. Она заметила, что ее шуба касается тела кассира, и попыталась сдвинуть подол, но шуба была слишком длинной. Женщина вновь подняла на меня взгляд.
– Но как вы могли это сделать?
– Я был вынужден.
– Вынужден? – переспросила она таким тоном, словно находила это объяснение абсурдным. И с отвращением посмотрела на мачете. – Вынужден убить его этой штукой?
– Я украл деньги.
– Совсем необязательно было убивать из-за этого. Вы могли бы…
Я покачал головой.
– Я украл не у него. Я нашел их в самолете.
– В самолете?
Я кивнул.
– Да. Четыре миллиона долларов.
Теперь уже растерялась она.
– Четыре миллиона долларов?
– Это был выкуп. За похищенного ребенка.
Она нахмурилась, решив, видимо, что я лгу.
– А при чем здесь он? – сердито спросила она, кивнув на кассира. – Или я?
Я попытался объяснить.
– Мы с братом убили человека, который мог догадаться о том, что мы нашли деньги. Потом мой брат убил своего друга, чтобы спасти меня, а я убил подружку того парня и хозяина их дома, чтобы спасти брата, но потом у него сдали нервы, и мне пришлось убить и его, чтобы спастись самому, а потом похититель ребенка…
Она молча смотрела на меня, и страх, отразившийся на ее лице, заставил меня остановиться, осознать, насколько бредовым кажется мой рассказ. Это был рассказ безумца, психопата.
– Я не сумасшедший, – произнес я, пытаясь казаться спокойным, уравновешенным. – Все это вполне логично. Каждое преступление неизменно влекло за собой другое.
Последовала долгая пауза. В конце концов ее нарушил рев очередного самолета, который эхом отозвался в стенах магазина.
– Я пытался заставить вас уйти, – проговорил я, – но вы продолжали стучать в дверь. Вы не хотели меня слушать.
Женщина щелкнула замочком сумочки. Поднесла руку к серьгам, сняла их и бросила в нее.
– Вот, – сказала она, протягивая сумку мне.