– Зачем им сюда вламываться?
– Затем, зачем много лет назад разругались Светлые и Темные – за властью.
– Профессоров, что ли, похищать или книги из библиотеки таскать?
Эашу обреченно покачал головой. Таким серьезным видеть инкуба еще не доводилось, и девушка не узнавала в нем прежнего бестолкового оболтуса-прилипалу.
– Цыпочка, Дра’Мор – это что-то большее, чем профессора и библиотеки, чем ты и я. И остановимся на этом.
Что бы это могло значить? Неужели слухи о том, что эти стены возвели самые первые Темные, – правдивы? Она-то думала, что небеснорожденные ограничатся какой-то пакостью, одной из тех, о которых часто пишут в тематических сообществах, но если речь идет о чем-то большем, то.
– Эашу, мне нужно во всем признаться.
Инкуб фыркнул, оскалился, за секунду став прежним собой.
– Ты такая легковерная, цыпочка. – Змеиные зрачки расширились, и в них появились яркие всполохи.
– То есть ты меня одурачил?! – с пол-оборота завелась она. Вот пусть столько скажет, что сейчас брал ее «на слабо», пусть только даст повод!
– Тише ты, – Эашу делано загородился от нее руками, – ничего не одурачил. Эти белые и пушистые частенько суют к нам свой нос. Приходят, пакостят. Потом кто-то из дра’морцев организует ответный визит. Если бы те двое, что украли твой пропуск, были исключением, полагаю, Дра’Мор бы уже на ушах стоял. Скорее всего, ты нарвалась на очередных неудачников.
– А если. – Она недоверчиво посмотрела на инкуба, не уверенная, стоит ли совать нос не в свое дело. – Если они пришли за Крэйлом?
Эашу пожал плечами.
– Значит, скоро это вскроется.
– Но ведь они могут его убить?
– Тебя действительно это беспокоит? – Он выглядел искренне удивленным. Потом осклабился. – Слушай, я предполагал, что рано или поздно ты на кого-то положишь глаз, но мне и в страшном сне не могло присниться, что это будет Шаэдис. Отрыжка Темного, цыпочка, он же конченный псих!
Ей очень захотелось взять что-то тяжелое и врезать инкубу между глаз.
– Я знаю, что на него покушались. Ним мне рассказал.
– Ним? А, тот ушастый приблуда. Цыпочка, последнее, что тебе нужно делать, – соваться к Крэйлу. Он взрослый мальчик, сам как-нибудь справится. Это обычные разборки между старыми врагами, привычная возня. А если одна простокровка вздумает совать туда свой любопытный носик, то его отхватят вместе с головой.
– Но ведь есть Равновесие и догматы.
Эашу сладко потянулся, встал и вплотную подошел к ней.
– Равновесие – это мыльный пузырь, цыпочка. Он большой и цветной и всем нравится, но это всего лишь пузырь. Рано или поздно он лопнет. Вопрос, в чьих руках будет игла. Ты думаешь, что Эльхайм и Дра’Мор натаскивают своих студентов стеречь эту мыльную фикцию? Нет, цыпочка, – он стоял так близко, что запах табака окутал ее лицо, – они готовят армии.
Нет, нет и тысячу раз нет! Слишком много информации и событий для одного дня.
– Спасибо, что не отказал.
К двери Марори брела как в воду опущенная. В каком мире она живет? Где она вообще живет, раз не видит того, что творится под самым носом. После откровений инкуба померкли даже воспоминания о скользкой тени.
– Цыпочка, мы не закончили, – остановил Эашу, когда она собиралась переступить порог. – Я хочу что-то взамен.
Она не рискнула поворачиваться, так и стояла спиной. Он не был бы инкубом, если бы не потребовал плату. И как бы ни хотелось надеяться на обратное, это было закономерным развитием событий.
– Я не буду с тобой спасть. – Всего несколько слов, но она с трудом их произнесла. – Если ты хочешь этого, то.
– Видишь ли, цыпочка, я ведь не зря говорил про статус. Для меня это не пустой звук. В Дра’Море я не единственный инкуб, который слышит твою целомудренность. Стало быть, мне придется не просто тебя прикрыть, но и придумать убедительную историю, почему ты до сих пор осталась с тем, с чем тебе после ночи со мной оставаться не положено.
Светлые, он это серьезно? Весь Дра’Мор будет обсуждать ее девственность?!
– Так что я весь в ожидании твоих предложений.
– Я не знаю, чем могу быть тебе полезна. У меня пять рабочих дней в неделю и так будет до конца месяца, и еще я наверстываю за два года, и у меня нет денег.
– Кажется, я уже говорил, что деньги меня интересуют в последнюю очередь. Да, говорил.
– Я, правда, не знаю, что предложить, кроме своей благодарности.
– Посмотри на меня. Не люблю разговаривать со спиной, даже если это спина моей цыпочки-недотроги.
Она подчинилась.
– Я хочу, чтобы ты на меня поработала, цыпочка.